Книги, похожие на «Олег Джурко, Терновый Венец Любви»

Любовь, когда это чувство, а не спорт, за красотой дам любовь не гонится; блеснуть искренностью напропалую - вот тут любовь в лепешку расшибется, вскрывая сердце дамы, как банку эротических консервов, обнажая потаенные бездны лихого совращения нерасторопной по природе любви.

Любовь к человеку – любовь матери к одиночеству самобытного в человеке, затерявшемуся как Красная Шапочка среди волков-селекционеров и зайцев-мастеров хлопать ушами в дебрях городских улиц анакреонтической сказки Бога о своем одиночестве, объединяющем увядающих в толпе от страха раствориться в бетономешалке коллективизма, - лишающего личность ответственности за свою самобытность ради обезличенных целей растительно-коммунально-принудительного образа жизни подсолнечника среди поля гречихи, овса на грядке кукурузы, бурака на клумбе нарциссов, воодушевляя гречиху выполоть подсолнечник, бурак вдохновляя выполоть нарциссы, овес – избавиться от кукурузы, и все ради идеального единообразия, идеальной возможности для сыска избавить богов от просчетов милосердия, всегда готового самоотверженно бросаться под комбайн, скашивающий нарциссы ради гегемонии гречихи более сытной и питательной в сравнении с нарциссами, кичливых бесплодностью лепестков изящно импрессионистской бледности.

Полночь. Рука еще верна ремеслу. Тщеславие роет тоннель из тьмы кельи писательского одиночества к солнышку, готовому пригреть даже сердце крота-отшельника. Не вмешиваюсь. Я спокоен. Когда закончишь книгу метаферизмов, твое тщеславие больше не нуждается в памяти читателя, оно выпало на свободу, как последние зубы старика, проевшего свою жизнь с удовольствием. Не верь жалобам скупцов на безденежье, - не потакай лени перечитать твои притчи, - локтями всеми правдами-неправдами пробивайся если не к мозгам, - к кошельку читателя пока его скупость не посторонится, - даст пройти засидевшемуся Автору в сортир, где кончаются проблемы тщеславия.