Книги, похожие на «Яна Колесинская, Звук натянутой струны. Артист театра «Красный факел» Владимир Лемешонок на сцене и за кулисами»

Сборник объединяет два труда: классическое произведение К.С. Станиславского «Моя жизнь в искусстве», в котором обобщен опыт нескольких артистических поколений и сформулированы важнейшие положения современной театральной эстетики, и книгу одного из виднейших исследователей и пропагандистов наследия Станиславского, известного русского и советского театроведа Владимира Николаевича Прокофьева – «В спорах о Станиславском». В ней идет спор о путях развития театра, раскрывается борьба разных взглядов и направлений в сценическом искусстве. Автор рассматривает соотношение школы Станиславского с концепцией условного театра Мейерхольда, театральностью Вахтангова, теорией эпического театра Брехта.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Подростком он попал в партизанский отряд, участвовал в боевых операциях разведгруппы, был ранен. А в 44-м уже выходил на сцену Ворошиловградского драмтеатра… Биография Павла Луспекаева – сама по себе сюжет для целого романа. Собственно, кинорежиссер Василий Ермаков его и написал. Это не просто взгляд со стороны. Актер самобытного дарования и мощного темперамента предстает на страницах его книги земным человеком, которому ничто не чуждо, сильной, незаурядной личностью, способной на самопожертвование.Артист прожил всего 43 года. Тяжелый недуг заставил расстаться с любимой сценой БДТ. Оставалось кино. После ампутации второй ступни он сыграл роль легендарного таможенника Верещагина в фильме В. Мотыля «Белое солнце пустыни», которая принесла ему настоящий триумф. И поверить в то, что в роли этого здоровяка-богатыря снимался смертельно больной актер, до сих пор просто невозможно.

«…актер царил на сцене, был ее хозяином. Режиссер был незаметен. О нем никто и не вспоминал. Декорация почитались чем-то совершенно неважным и неинтересным, по крайней мере, в драме. Зато зрители ценили актерскую игру во всей ее, так сказать, чистоте.Авторский замысел не был загроможден никакими режиссерскими измышлениями. Сущность театра не была утрачена. На первом плане был человек, личность во всей сложности и многообразии его духовной жизни. Но по мере того как старились и умирали актеры, воспитавшиеся на лучших традициях московской сцены, все очевиднее становилось падение Малого театра».