Книги, похожие на «Ольга Неподоба, Зимний марш»

Арье (Юрий) Вудка живет со своей семьей в Израиле. Он пишет стихи и богословские труды, как на русском языке, так и на иврите. Первые годы пребывания в Израиле он работал инженером на одном из военных заводов Израиля, а теперь – преподаватель Торы и иврита. Этот человек, блестяще владеющий поэтическим русским языком, вжился в Священный Язык, который он пытается "спасти от накипи бескультурья".В 1969 году Юрий Вудка был студентом в Рязани, когда милицейский стук в дверь прервал обычный ход его жизни на семь лет. Он был приговорен с тремя друзьями к тюрьме за сионистскую пропаганду. Свой срок он отбывал, в том числе, во Владимирской тюрьме. Именно там выкристаллизовалась его философия жизни.Со дня приезда в Израиль Вудка выпустил несколько книг на русском языке и иврите. Подобно многим другим узникам Сиона, он обратился к жанру мемуаров. Не ограничиваясь лагерными историями, он также немало написал про "внутреннее очищение" и про "духовный рост за решеткой". Интересно, что на самые проникновенные места в его книге ссылаются некоторые каббалисты.В лагере Арье сложил немало стихотворений, которые перевел в Израиле на иврит и издал вместе с переводами на иврит Мандельштама, Пастернака, Ахматовой и других любимых русских авторов.Каким узлом Синай меня отметил?И как настигнуть мост через века?Царит над этой танковою степьюЕго непостижимая рука.

Сборник стихов разных лет, пронизанных мыслью об утерянном прошлом, сомнительном настоящем и туманном будущем. Произведения преимущественно носят прозаический характер с большим количеством описаний, метафор и редкой примесью мистицизма.

Каждый читатель найдет в новом сборнике тему, которая будет перекликаться с его восприятием жизни, с состоянием его души. Читая стихи, окрашенные простой и доходчивой рифмой, вы почувствуете его искренние переживания за судьбу малой родины и России в целом. Его любовная лирика душевна и доброжелательна. И детская тема не оставлена автором без внимания. В стихах, обращенных к детям, ощущается тонкое знание детской психологии и трогательная любовь к ним.

О, если б мог народ и человекПройти свой путь меж Сциллой и Харибдой,Свой смертный путь, свой тесный путь невиданный,Не так, как предлагает этот век.О, если б мог народ и человекИзбегнуть снова тлена и блужданьяИ тесный путь служенья, долга, знаньяВозобновить – туда, где дом, где Свет.Рожденья путь и смерти – он един:Сквозь тесноту, тяжёлую и злую.Всё то, что было, больно памятуем.Всё то, что будет, – знает Бог один.

«…Кате Капович удается с отменной четкостью «держать» стихотворение, проходить по намеченному маршруту – и удивляться встреченному на пути «в безлиственном расшатанном лесу», и улавливать единственные заслуживающие веры слова в днях, с виду одинаковых, и видеть «отсвет замыслов всевышних» в ночном городском пейзаже, освещенном присутствием ее героев. Тон стихов Капович – может быть, самый доверительный среди поэтов высокого уровня, и спутать его с наивом невозможно: это стихи человека умудренного и искусного, но навсегда (несколько раз в ее стихах повторяется: «на века») чуждого снобской позе. В поэтике городского романса Капович видит проблему, которую можно с честью решить: проблему личной судьбы с ее сложностью, поверяемой бесхитростным словам. Сделать еще один поворот, приставить еще один фильтр – и судьба блеснет в ее уникальности. Такое большое собрание стихов Капович публикуется впервые, и читатель убедится, что точно так же, как в отдельном стихотворении, в этой книге держится, не срываясь, интонация: внимательность к миру, открытость ему, неизменное ощущение своего достоинства в роли его описателя…»Лев Оборин