Книги, похожие на «Владимир Лизичев, Жёлтые стихи»

В новую книгу стихов Владимира Бойкова, члена Союза писателей Москвы и Русского ПЕН-центра, вошли избранные стихотворения из ранее изданных книг («Обоюдность», Москва, 1988; «Посещения», Москва, 1996; «У четверти века в гостях», Москва, 2002; «По обе стороны глаз», Новосибирск, 2008; «Автопортрет», Москва, 2012), а также новые стихи (2012–2018).Лирика поэта – философская, интимная или гражданская – просматривается зачастую через призму пейзажной, когда содержание внутреннего передается через созерцание внешнего, что является как особенностью его жизнеощущения, так и пространственно-временной «уместностью» претворения в стихи.Первый раздел книги составляют стихи новосибирского периода. Во второй раздел вошло созданное уже в московский период и в бытность поэта в Замосковье, где возникли также ещё не издававшиеся стихи третьего раздела.Эссе Владимира Свиньина, одного из издателей прежних книг поэта, освещающее некоторые замечательные и неожиданные аспекты его творчества, достойно дополняет эту книгу.

Книга стихов в нескольких циклах.

Стихи, написанные за колючкой. Автор был осуждён по ложному обвинению. Прошёл все круги ада. По амнистии был направлен на стройки народного хозяйства. Но неизвестно, что было лучше…

Стихи Ирины Листвиной глубоки, самобытны и искренне религиозны. Они – плод раздумий над судьбой отношений человека с Богом и с окружающим миром…В поэтике Листвиной нет логического изложения событий трёх характерных для неё рядов – сюжетно Библейско-Евангельского, дневникового и исторического (выпавшего на долю современников и параллелей – из российской истории), Подоплёка, подпочва этих стихов, их истинное содержание – трагическое познание и странствия души, ищущей очищения и свободы…В этом стремлении преодолеть преграды повседневного существования есть две составляющие – вертикальная и горизонтальная. Авторское я как бы то опускается на дно колодца («Колодец двора»), то пробивается из земли, как растение, и тянется вверх к небесам («Нездешний бал», «Вариация из Верлена»). А в горизонтальном плане преобладает взгляд – в широком смысле слова. Но это и взгляд из окна в даль, и встречный – из дальних просторов в окно, в тесноту ограниченного пространства («Карниз», «Дом», «Баллада о ране»)…Эти пограничные странствия и искания даны не прямо, а в символической системе образов, сквозь интуитивное овладение словом, не только продолжающее традиции поэзии начала XX века, но и связующее их со стоящей особняком линией Велемира Хлебникова. Когда выщепление корня из жизненных связей слóва соединено с проникновением во внутреннее, объединяющее словá, как живые единички языка, родство («Корни»)…(Отрывки из рецензии Т. Ю. Хмельницкой)