Книги, похожие на «Наталья Стремитина, Записки из подвала, или Дневник практичной женщины. Повести, рассказы, притчи»

От автора. Кто-то из великих людей сказал, что каждый человек за свою жизнь может написать хотя бы одну книгу — и это будет книга о его жизни. В этом сборнике — рассказы разных лет о событиях, прошедших через мою жизнь: детство и юность на таджикской земле, распад СССР и крах привычной жизни, трудное возвращение на землю предков, радости и горести семейной жизни, взросление детей и уже их молодость, их ошибки и свершения. Моим ровесникам, рожденным в СССР в 60-е, посвящается.

В этой книге, названной автором {Не} Любовь, читателя ждут разные жизненные истории, объединённые общей идеей {не} любви, которые и легли в основу этого сборника. Драма и трагедия в одних, тонкий юмор и ирония в других, это то, что сможет найти любой, кто откроет эту книгу с рассказами и повестями от Марины Леванте. А острый взгляд на жизнь и умение автора подмечать детали скрасят немного читателю печаль бытия ноткой радости. Желаем всем приятного прочтения!

Главный герой книги «На солнечной стороне улицы» – сам Город, Голем романа… Я лишь вдувала жизнь в его глиняные дувалы, чтобы он встал перед нами – очарованный, шумный, яркий, столпотворимый. Я лишь рассадила по сюжету населяющие его существа, а их чувства и изреченные мысли придумала по возможности правдиво, чтобы обрели они плоть и пот; чтобы писательских приемчиков и ниточек, этих «набоковских домовых», которые, как известно, живут в тексте и прядут прозу, не удалось углядеть. Чтобы, просто-напросто, вчитавшись (а это ведь род заклинаний!), ты попадал в Город и начинал там жить…Мне хотелось, чтобы на поверхности этого романа необходимым миражом присутствовал причудливый сюжет – его арки и арыки, дворы и базары, кентавры и ангелы, святые и злодеи; чтобы витал над ним абсурдный азиатский быт, незыблемый в своей безумности, крутящий вверх ногами печальное черно-белое кино. Чтобы описанный, воссозданный мною, воплощенный в картинах моей героини Веры Город-роман полнился Вавилонско-Брейгелевским многоголосьем, баянился, строился, тянулся ввысь – возникал воочью.Чтобы в этом романе, на котором лежит солнечная печать моего детства, навечно поселилось сладостное прошлое: «И стал Ташкент»…

Хоть птица птице рознь, любая птица дополняет человека в его стремлении к свободе. И, может быть, в своем понимании свободы человек подобен ей лишь в том самом извечном стремлении к недостижимому.