Книги, похожие на «Влас Дорошевич, Юбилей Гердта»

В своем самом популярном историческом романе «Три мушкетера» Александр Дюма построил увлекательную интригу вокруг, казалось бы, банального любовного треугольника: король Франции Людовик ХIII – его супруга Анна Австрийская – английский герцог Бекингем. Но поведал ли писатель читателям всю правду о своих героях? К кому на самом деле испытывал сердечную привязанность Людовик ХIII, прозванный в народе «Целомудренным»? Каким образом обрел свое невиданное могущество герцог Бекингем? Каково содержание «Марлезонского балета»? Действительно ли коварная миледи Винтер распрощалась с жизнью под топором палача?Популярный автор Наталия Сотникова на основании исторических свидетельств постаралась выяснить, о чем умолчал знаменитый сочинитель Александр Дюма.

Ги Бретон отмечает: в одном из своих персидских писем Монтескье писал:«…Когда я приехал во Францию, покойным королем полновластно управляли женщины, а между тем, если принять во внимание его возраст, я думаю, что он нуждался в них меньше всех других монархов в мире… В Персии жалуются на то, что государством управляют две-три женщины. Гораздо хуже обстоит дело во Франции, где управляют женщины вообще и где они не только присваивают себе целиком всю власть, но и делят се между собою по частям.»Ради коротенького «да» любимой женщины государственные мужи объявляли войны, запрещали религии, принимали абсурдные законы, то есть вершили историю под влиянием страсти к даме сердца.

В произведении «Прогулки с палачом» история Французской революции представлена глазами знатока смерти – потомственным палачом Парижа. Смерть шла с ним рука об руку, его взгляда и встреч с ним избегали монархи и революционеры. Прохожие, едва завидев его, спешно переходили на другую сторону улицы. С приходом Революции все изменилось: изгой превратился в Великого палача. Главным действующим лицом теперь стала «мадам Гильотина». Изобретенная для «демократического» лишения жизни приговоренных, она трудилась с заката и до рассвета. «Люди придумали смертную казнь. Им нравится смотреть на это. Палач – лишь исполнитель…», писал Сансон в дневнике, в котором, кроме ведения кровавого счета жертв, пытался описать и свою жизнь. Жизнь, столь необыкновенную именно в историческом отношении.