Книги, похожие на «Алексей Брусницын, Времени нет»

V век — время кровавых битв во славу старых и новых богов. Но что, если грозные боги и демоны стали из мифов реальностью и получили возможность менять ход истории? Как выжить смертному, попавшему в этот ад на Земле? Наш современник Николай Варга не выбирал такую судьбу. Став жертвой глобального эксперимента, он очутился в жестоком прошлом и, казалось, был обречён. Однако прыжок сквозь столетия разбудил нечто, скрытое в нём самом. Не зря в этом жутком, изменившемся мире его зовут Адской Гончей.

«Дора, Дора, памидора» – роман-притча об ответственности ученых и власти за судьбу научного открытия, способного радикально поменять жизнь на планете. Директор института физиологии в урюпинске с маленькой буквы – хотя город и страна называются по-другому – обещает вечную жизнь постояльцам кремля с помощью «другой воды», которую удалось структурировать сотрудникам его института. «Хорошая идея всегда выше возможностей ее претворения в жизнь», – впаривает он верховному правителю из Достоевского. Возможно, в литературе именно так дело и обстоит. Только в науке все по-другому, потому что «наука умеет много гитик».В ходе очередного эксперимента случается косяк высшего порядка в терминах биолога Веры Никифороф, бывшей детдомовской девчонки, чистой и честной, насколько это возможно в современной науке, от лица которой ведется повествование. В результате взрыва в контейнере с водой происходит структурирование, и вода становится «другой».За контейнером начинается охота, в которой принимают участие секретные службы, церковь, постояльцы кремля… Никифороф, пребывая то в роли палача, то жертвы, не желает, чтобы верховный правитель правил вечно и пытается замылить рукотворный артефакт с безграничными возможностями. Возникает иррациональная реальность, которая реализует буйные фантазии Никифороф, включая встречи с верховным правителем. Только оказалось, что другая вода вовсе не другая… и даже не вода.

«Весна на пороге зимы – особое время года. Апрель, беспощадный месяц, грохотал штормами, бился в гранит границы земли. Каждую ночь море нещадно набрасывалось на берег, оставляя вдоль тусклой полоски пляжа намёки на дни творения – медузу, рыбий хребет или панцири крабов; возвращало дары – обглоданные до блеска кости деревьев, кусок весла, бессильный обломок ржавой пружины, оснастки чужих мертвецов…»