Книги, похожие на «Владимир Конончук, Война и воля»

Книга предназначена тем, кто любит свою родину, какая она ни есть, и кому гражданам не важно какой национальности, живущим у нас, либо за пределом страны мил великорусский язык.Роман охватывает время, когда королевство Швеция без малого век граничило с Великою Русью – межгосударственный рубеж проходил, подле новгородских земель по рекам Луга и Лавуя. В основе произведения документальный материал. Действия и страсти бушуют как на территории Швеции (деревня Калинка – от нее получил название Калинкинский мост нынешнего С.-Петербурга, штад Нюен, городок у Невы, шведская столица Стокгольм), так и в сопредельной стране (Новгород Великий, Москва). До половины персонажей романа – тени исторических лиц.Нашествие поляков на Русь в так называемое смутное время оставило в художественной литературе отечества существенный след. Этого не скажешь о “помощи”, оказанной русским шведами в начальный момент польской интервенции, в итоге которой государство лишилось некоторой части земель. Произведение “Захват”, синтетическое в некоем роде, восполняет пробел. В нём правда и писательский вымысел сомкнулись в одно.Материал познавателен и, с тем наряду интрига от главы ко главе развивается весьма динамично. Преследуя конечную цель расширить кругозор любознательных подачей того, что кроется в седой старине, автор (в лексиконе ХVII века: “работник”) наделил персонажей мыслями, в которых живут признаки текущего дня. Произведение, к тому ж развлечет множеством забавного свойства, чисто игровых положений. Питерцам откроется вид местности, в которой возник город на Неве Петербург (форзац: шведский план устьев, 1643 года). Кто"нибудь, листая страницы, вольно и невольно задумается, кто"то всплакнет. Каждый, кто привык заниматься чтением получит своё.

Осень. 1941 год. Западная Сибирь. Перебираются за Урал не только старики, инвалиды и женщины с детьми… Стараются укрыться от войны дезертиры и уголовники… В эти тяжёлые времена проходит детство шестилетней сироты Нюшки. Далее судьба её ведёт по семи детдомам, по «ремеслухе», по заводским цехам, по заочным учёбам… Но ничто не способно отнять у неё стихов, сказок, фантазии. Она идёт к своей цели.

Владимир Сорокин начал записывать русские пословицы и поговорки еще в середине восьмидесятых, следуя примеру великих предшественников. Но писатель черпал их не из фольклорных экспедиций, а из глубины созданного им самим русского мира. Того мира, внутри которого возможна фантастическая и в то же время такая узнаваемая реальность “Метели” и “Теллурии”. Сохраняя интонацию и строй народной речи, автор населяет ее сказочными персонажами, наполняет новыми понятиями и словами. Это русское зазеркалье живет по своим законам и правилам, самая абсурдность которых подчинена строгой логике.

Мы любим посмеяться над другими, кто-то охотно смеётся и над собой. Только хотим мы или нет, порой то, над чем мы весело смеёмся, заставляет потом горько плакать.