Книги, похожие на «Дмитрий Пальцев, Волшебник»

Жизнь Карины проходила мимо нее, пока однажды угроза внезапной смерти не встряхнула ее. Да так, что она начала совершать поступки, совершенно ей нехарактерные. Сперва втянула в авантюру молодого и привлекательного незнакомца по имени Руслан. А затем начала выпутываться из той жизни, которая ее уже не устраивала. Это могла бы быть пронзительная история любви. Но на деле это история о девушке Чайке, которая не желала мириться с тем, что, если завтра она умрет, то будет жалеть, что так и не начала жить.

Приходит время, когда мы задаем себе вопрос , а кто я ? Бывают моменты ,когда наши мысли начинают путаться и мы очень хотим с ними разобраться. Но кто нам поможет,кроме самих себя? Иногда приходиться жертвовать своим благоразумием в глазах других,чтобы найти себя. Я описываю истории , истории ,которые могли случиться и у Вас. И мысли ,которые руководили мной в моменты переживаний.Содержит нецензурную брань.

Своими предшественниками Евгений Никитин считает Довлатова, Чапека, Аверченко. По его словам, он не претендует на великую прозу, а хочет радовать людей. «Русский Гулливер» обозначил его текст как «антироман», поскольку, на наш взгляд, общность интонации, героев, последовательная смена экспозиций, ироничских и трагических сцен, превращает книгу из сборника рассказов в нечто большее. Книга читается легко, но заставляет читателя улыбнуться и задуматься, что по нынешним временам уже немало. Книга оформлена рисунками московского поэта и художника Александра Рытова.

Очень хорошая, светлая и ясная проза, со своей тонкой и точной интонацией, с правильным пониманием сущностных ценностей жизни. С той любовью (к жизни, к людям, к Небу), без которой не бывает искусства.В рассказах Сергея Кумыша – обыденные, в сущности, даже банальные житейские коллизии, рассказанные обыденными, в сущности, даже банальными словами; странным образом, однако, эта обыденность на грани банальности рождает тихую, грустную, но отчетливую музыку, читай – магию. Объяснимая странность, на самом-то деле. У Кумыша чистая и пристальная писательская оптика, он вглядывается в обыденность внимательно и сочувственно, – но еще и с почти религиозным уважением к той огромной тайне, которая незримо, но неоспоримо остается в обыденном, в простой повседневности человеческой жизни даже после самого пристального разглядывания.