Книги, похожие на «Александр Куприн, Виктория»

Действие романа одного из самых известных и загадочных классиков нидерландской литературы начала ХХ века разворачивается в Индонезии. Любовь мачехи и пасынка, вмешательство тайных сил, древних духов на фоне жизни нидерландской колонии, экзотические пейзажи, безукоризненный, хотя и весьма прихотливый стиль с отчетливым привкусом модерна.

«Восемь человек туберкулезных, – а это наиболее капризные люди: повысится температура тела на две, три десятых, и человек почти невменяем от страха, уныния, злости.Бацилла туберкулеза обладает ироническим свойством: убивая, она раздражает жажду жизни; об этом говорит повышенный эротизм, сопутствующий фтизису, и, часто, бодрая, предсмертная уверенность безнадежно больных в том, что они выздоравливают. Кажется, патолог Штрюмпель назвал это состояние „надеждою фтизиков“…»

На историческую сцену вступает последнее поколение дворянской семьи, в прежние времена служившей и Екатерине Великой, и другим российским самодержцам.Увы, как бы ни был славен род прежде, он угасает, а дворянский век безвозвратно уходит в прошлое. Появление класса предпринимателей, нарождение нового строя в России – все это означает, что патриархальный уклад рушится и страна становится на прогрессивный путь развития, но не все Горбатовы готовы к такому будущему. Кто-то смело принимает новые веяния, а кто-то пытается несмотря ни на что сохранить старые «барские» замашки.Этот роман – финальная из пяти книг эпопеи «Хроника четырех поколений». Через историю одной семьи автор показывает различные периоды российской и мировой истории.

«Ей послышался шум в соседней комнате. Она подняла глаза от начатого ею письма, подошла тихими шагами к приотворенной двери и заглянула через щель в комнату, где при закрытых ставнях сын ее, казалось, спокойно спал на диване. Потом только она приблизилась к нему и увидела, как грудь Гуго подымалась и опускалась от его ровного и сильного юношеского дыхания. Гуго лежал совершенно одетый, только воротник рубашки, мягкий, слегка смятый, был отстегнут у шеи; он даже не снял подбитых гвоздями сапог, в которых ходил в деревне…»