Книги, похожие на «Сергей Могилевцев, Вечный Жид»

Это роман об одиночестве, питающем творчество, о сбывшихся и иллюзорных надеждах, итогах долгой жизни в серых и ярких тонах. Это роман о видениях прошлого, предстающих в одеянии горести, безмолвным и отчужденным укором.В центре «Линии тени» – судьба русского писателя-иммигранта, обитающего в Нью-Йорке. Написанный от первого лица, роман исповедален, хотя автор сразу предупреждает: он и главный герой – вовсе не одно и то же. Перед читателями разворачивается история пожилого человека, настигнутого онкологическим заболеванием. Действие романа на фоне борьбы за выживание перемежается реминисценциями, воспоминаниями о прожитом-пережитом в России и Америке, философскими размышлениями о странностях бытия. Автор не щадит протагониста (а значит, и себя) – и в этом смысле повествование предельно откровенно и безжалостно. Будучи в неизвестности относительно исхода лечения, готовясь к худшему, герой судит себя судом совести, не находит оправдания некоторым поступкам, заново их переосмысливает.А судьба тем временем готовит неожиданный виток – он попадает к знаменитому на весь мир бразильскому целителю и невольно предчувствует крах его деятельности. И здесь же, в Бразилии, героя ждет поздний взрыв страсти, короткая, как судорожный глоток воздуха, любовь…

Взросление. Кто я и что я. Какая польза от меня будет миру? Проза, фантастика, религия, психология? Да! Всего понемножку. Читатель встретит здесь героев романа «Маршал», «Братства тупика» и «Стыковки», перемешанных в диковинном движении к свету в конце тоннеля. А как же каббала? Ее здесь нет? Понимающий поймет.

«С одной стороны толстой узловатой веревки – крюк в потолке, причудливо загнутый и с проседью от белил; с другой – я, худой, с черными вьющимися волосами, с карими глазами, с большим, можно сказать, видным носом. Во всяком случае, так его всегда называла мама. На моей тонкой шее вальяжно лежит петля. Я бы даже сказал – элегантно. Она будто живая: как дремлющая змея, которая вот-вот захлестнет шею в последнем своем, подлом объятии… Такие петли часто показывают в старом американском кино.Я раскачиваюсь на табурете и с ужасом думаю, что ножки этой древней развалины расшатались так, что могут разъехаться раньше, чем я сам оттолкнусь от нее в вечность. В голове мелькает, что надо бы снять петлю и заменить табурет более надежным стулом, но потом решаю, что лучше просто не двигаться и думать о своем, то есть о предстоящем толчке или…прыжке. И я начинаю думать…»