Книги, похожие на «Юзеф Игнаций Крашевский, Варшава в 1794 году (сборник)»

Голова упала с одного удара. — Вот голова государственного изменника! — сказал палач, показывая ее народу. Глубокий гул пронесся вокруг. Многие бросились во дворец к подножию эшафота, чтобы омочить платки в крови короля. Солдаты медленно разогнали толпу. Когда почти никого не осталось возле эшафота, тело короля подняли и уложили в деревянный гроб. Люди старались не смотреть друг другу в глаза. Ведь они убили своего короля.

Пересказ знаменитой трагедии Уильяма Шекспира «Макбет», проиллюстрированный произведениями мировой живописи. …Имя Макбет благодаря трагедии Шекспира стало нарицательным для человека, который ради достижения власти не останавливается перед кровавыми преступлениями. Очень многим правителям, чтобы взойти на трон приходилось интриговать, обманывать и проливать кровь. Великий драматург ярко изобразил один из худших пороков человека – властолюбие. Но слишком сгустил краски, описывая исторического Макбета и обелил одного из его соперников – предка короля, при котором жил сам… В издании использованы гравюры из Лейпцигского издания 1854 года трагедий У. Шекспира «Макбет» и «Король Лир», гравюры и фотогрфии XIX—XX веков, ксилография афиши трагедии У. Шекспира «Макбет» с Т.-У. Кином в главной роли, а также произведения художников Р. Куммера, Я. де Вета II, Д. Вуттона, Т. Шассерио, Д. Мартина, Р. Смерка, Дж. Каттермола, Д. Даунмена, Т. Салли, И.-Г. Фюссли, Д. У. Эбботта, Дж. Ромни, Г. фон Макса, М. Ритца, Д. Декрица, А. Давида.

VI век нашей эры… Римская империя и варвары, противостояние короля Теодориха Великого и Византии, любовь готского полководца и знатной римлянки, орды варваров и реки безумия и крови, интриги, схватки, сражения…Падение Римской империи стала первой в истории человечества геополитической катастрофой, повлекшей за собой цепную реакцию крушений более мелких государств и приведшей к Великому переселению народов. Мрачная эпоха с IV по VI век нашей эры сопровождалась невероятным насилием и кровопролитием.

«Он остановил коня и стал прислушиваться. Но конь его, горячей андалузской породы, тряс уздечкой и бил копытами о древесные пни, так что трудно было расслышать что-либо. Между тем лошадь другого всадника, походившая на мула, стояла неподвижно. Как лошади, так и всадники представляли собой полную противоположность. Всадник, сидевший на андалузском коне, был высокий красивый человек, с коротко обстриженными каштановыми волосами и окладистой бородой, какую носили тогда французские дворяне в подражание королю. Его платье из дорогих цветных материй, хотя и запыленное и забрызганное грязью от путешествия, резко отличалось от темной одежды и грубого волосяного плаща его спутника, которого, несмотря на бороду, можно было признать за католического монаха по бледно-желтому цвету лица…»