Книги, похожие на «Станислав Викторович Хромов, Цветы века»

Данный цикл произведений я начал два года назад. Красной нитью среди полночи. Зовом во тьме, тем невыразимым чувством вела меня неизвестная, пугающая, отрицающая тепло, утопающая в тени бескровная сила. Среди тьмы и неисчислимых испытаний, среди горечи начертанием, пленяя слова, заключая ночи на лезвии пера, записывая то, о чём не позволено мыслить. Окрашивая пергамент реками, сбегающими помимо воли во тьму. Беспамятством. Заключил ночью вечных символов строки в обездоленные нуждой поля…

Н. Болдырев-Северский известен прежде всего своими книгами об Андрее Тарковском, «Пушкиным и джазом», работой о Симоне Вейль и, конечно, пятитомным трудом о Р.-М. Рильке, включающим и переводы, и внутреннюю биографию поэта. Ему принадлежат также «Антология дзэн», книга о Розанове и несколько книг свободной прозы и эссеистики.И все же именно поэзия в центре внимания рифейского отшельника, писавшего в своем поэтическом манифесте «Поэзия и поцелуй»: «Сущность мироздания поэтична». И далее: «Единственный умалчиваемый предмет поэзии – Бог… Поэзия – надежда набрести на Исток». Глубина и искренность этой интуиции и создают ту особую музыку его стихов, что укрыта в паузы, а не в звуки. Ибо, как сказано в том же манифесте, «зачем читать поэта, если тот не подошел к границе пробужденности?»Стихи поэта нашли свое место в «Антологии русского лиризма XX века»(сост. А. Васин-Макаров) и в ряде других. Как поэт-переводчик (Стафф, Тракль, Рильке, Целан) Болдырев-Северский отмечен двумя всероссийскими литературными премиями.

В изысканно-изломанной манереСклонюсь над вашею рукой, мадам.Плесну в бокал изящно-терпкий sherryИ туберозу уроню к ногам.В табачно-дымный сумрак ресторанаЯ брошу хрипло-сдавленно – «Прости…»Взгляну вокруг рассеянно и странноИ удалюсь по Млечному пути.Оставлю вам на память этот вечер,Надсадно стонущий таксомотор RenaultИ гениально-путанные речиИ освещённо-ждущее окно…

Тень пробегает по моему лицу. Я счастлив. Я мог быть безжизненной планетой, камнем, заросшей тропой или пустующим домом. Я мог быть кем угодно и чем угодно с этим ощущением непричастности. Время утекает, струится, огибая меня. Я глыба, я несгибаемый утес, и счастью никогда не поглотить и не сдвинуть меня с места. Эта работа — попытка осмысления автором своего места в потоке современной поэзии.