Книги, похожие на «Екатерина Брешко-Брешковская, Три анархиста: П. А. Кропоткин, Мост и Луиза Мишель»

«Летний вечер, ямщицкая тройка, бесконечный пустынный большак…». Бунинскую музыку прозаического письма не спутаешь ни с какой другой, в ней живут краски, звуки, запахи… Бунин не писал романов. Но чисто русский и получивший всемирное признание жанр рассказа или небольшой повести он довел до совершенства. В эту книгу вошли автобиографическая поветь «Жизнь Арсеньева», рассказы разных лет; пронизанные горечью и болью за судьбу России «Окаянные дни» и «Воспоминания» – о Репине, Рахманинове, Шаляпине, Толстом…

«В бурю белогривые волны подкатывались почти под самую террасу белого домика с черепичною крышею и зелеными ставнями. В домике жил на покое, с женой и дочерью, старый врач-земец Иван Ильич Сартанов, постоянный участник пироговских съездов. Врачам русским хорошо была знакома его высокая, худая фигура в косоворотке под пиджаком, с седыми волосами до плеч и некурчавящеюся бородою, как он бочком пробирался на съезде к кафедре, читал статистику смертных казней и в заключение вносил проект резкой резолюции, как с места вскакивал полицейский пристав и закрывал собрание, не дав ему дочитать до конца. Во время войны он стал было подводить на съезде статистику убитых и раненых на фронте, обронил слово „бойня“ и очутился в Бутырках…»

Автору настоящих беглых воспоминаний пришлось пережить всю красоту революционного периода, видеть тот порыв, который объял всех c момента переворота, принимать участие в попытках строительства новой России и наблюдать, вместе с тем, то разложение демократических сил, которое началось в России под влиянием целого ряда причин и привело наконец к временному торжеству анархического большевизма, захватившему в последнее время власть. Когда я пишу настоящие воспоминания в тихом и уютном уголке безмятежной и не затронутой войной Швеции, там на моей родине восстал брат на брата, и в потоках крови грозит захлебнуться свобода, только что родившаяся в стране и не успевшая еще окрепнуть… В дальнейшем рассказе я буду излагать только то, свидетелем или участником чего я был сам. Пусть благодаря этому сузится круг моих наблюдений и читатели вместо полной картины российской революции во всем её огромном масштабе получат только один уголок этой мятежной жизни, но за то я могу им гарантировать, что рассказана и показана им будет правда жизни этого небольшого уголка.

Представленный в книге взгляд на «советского человека» позволяет увидеть за этой, казалось бы, пустой идеологической формулой множество конкретных дискурсивных практик и биографических стратегий, с помощью которых советские люди пытались наделить свою жизнь смыслом, соответствующим историческим императивам сталинской эпохи. Непосредственным предметом исследования является жанр дневника, позволивший превратить идеологические критерии времени в фактор психологического строительства собственной личности. Герои книги – бежавшие в город крестьяне и представители городской интеллигенции, работавшие сельскими учителями, инженеры и писатели – использовали дневник как способ самонаблюдения и самовоспитания, превращая существующие культурные образцы в горизонт внутреннего становления, делая историю частью своего Я.Jochen HellbeckRevolution on My Mind. Writing a Diary Under Stalin