Книги, похожие на «Нина Аникина, Судьба испытывает меня. Повесть»

Саша Макаров вырос в многодетной семье, окружённый талантами своих родственников. И однажды он находит себя в одном из видов спорта. И вот теперь его ждут испытания, но он будет преодолевать их не один.

Герои историй Светланы Куликовой стоят перед выбором и делают, казалось бы, верный, но… Пассажирка поезда, помогая попутчице, приносит ей горестную весть («Ирада»), а жестокий убийца творит добро, желая зла («Голос»). Найдут ли супруги — канадские эмигранты — счастье в России («Ненормальные»)? Правы ли вдовец Олег («Козявка») и скучающая туристка-лыжница («Замороженный дождь»)? Есть ли вообще некая единая для всех «норма жизни»? — как бы размышляет автор с грустной иронией… Ответ — за читателем.

Больше всего на свете Катя Скворцова боялась, что любимый Дима может ее бросить. Он слишком привлекателен, и за свое счастье рядом с ним нужно бороться! Ведь Катя не слепая и прекрасно видит, что в их паре любит она, а Дима лишь позволяет себя любить. Значит, в любой момент их непрочная связь может оборваться… А ведь Катя готова посвятить Диме всю жизнь и пойти для него буквально на все! Ради любимого она готова измениться до неузнаваемости и бросить вызов всему миру. Так милая, но совершенно обычная девушка незаметно начинает превращаться в настоящее чудовище…

На уроках письма я всегда получала двойки. Ладно бы просто двойки — их можно было легко исправить лезвием на тройки, чтоб мама не ругалась. Чаще всего ситуация осложнялась тем, что над двойкой красовалось замечание «Грязно!». Мои тетради и правда были ужасны. Все в зачёркиваниях, следах замазки, иногда даже в пятнах от слез. Нет, а кто вообще ждёт идеальных тетрадок от первоклашки? Сейчас я снова учусь писать. Не получается. Это — моя грязь. Книга содержит нецензурную брань.

«… В тот же день я поступил в Библиотечный институт, который по дороге в Москву мне усиленно расхваливала одна девушка из моего вагона.Если человек из университета все время давал мне знать, что я недотягиваю до философского факультета, то здесь, наоборот, человек из приемной комиссии испуганно вертел мой аттестат, как слишком крупную для этого института и поэтому подозрительную купюру. Он присматривался к остальным документам, заглядывал мне в глаза, как бы понимая и даже отчасти сочувствуя моему замыслу и прося в ответ на его сочувствие проявить встречное сочувствие и хотя бы немного раскрыть этот замысел. Я не раскрывал замысла, и человек куда-то вышел, потом вошел и, тяжело вздохнув, сел на место. Я мрачнел, чувствуя, что переплачиваю, но не знал, как и в каком виде можно получить разницу.– Хорошо, вы приняты, – сказал мужчина, не то удрученный, что меня нельзя прямо сдать в милицию, не то утешенный тем, что после моего ухода у него будет много времени для настоящей проверки документов. …»