Книги, похожие на «Владимир Губайловский, Судьба человека»

В сборнике, кроме поэтических заглядываний в книги русских авторов, помещены: рифмованный перевод «Орфея и Эвридики» великого Р.-М. Рильке, вариации его стихотворений; новые тексты гениального перса О. Хайяма; поэтический взгляд-отношение на «Цветы зла» Шарля Бодлера; а также стихи из стихов по-мужски грустного эстета Поля Верлена, своеобразные вариации стихотворных текстов кобзаря украинской духовности Т.Г. Шевченка и другое.Содержит нецензурную брань.

Николай Глазков (1919–1979) – один из крупнейших поэтов XX века, масштаб дарования которого трудно переоценить. Он – новатор и основатель литературного направления «небывализм», примыкающего к футуризму, пронзительный лирик и автор страстной гражданственной поэтики, им созданы эпические поэмы, хлёсткие афоризмы на злобу дня, трагикомические пьесы в стихах. В те годы, когда Н. И. Глазкова мало издавали, он мастерил свои поэтические тетрадки для узкого круга друзей и знакомых, а заодно изобрёл новое слово «самиздат», прочно вошедшее в русскую лексику (первоначально «сам-себя-издат»). В настоящее издание включены произведения от самых ранних до написанных в последние годы жизни.

«Мертвые наречия» — первый сборник стихов молодого автора Н. Рахманова. Строчки посвящены теме любви и чистому пониманию глубинных чувств. «Мертвые наречия» — это о каждом из нас. О времени мечтаний.

Рассказы о легендарной литературной студии, существующей в Петербурге несколько десятков лет, с остроумными примерами, раскрывающими приемы автора – основателя собственной «лейкинской школы», а также эссе о детском творчестве и литературном воспитании. Эти заметки выдающегося педагога в области литературного творчества могут стать настольной книгой юного поэта, руководителя литературной студии, библиотекаря, но прежде всего – родителей.

Галина Артемьева, автор многочисленных бестселлеров художественной и прикладной литературы, пишет об одном из самых любимых своих поэтов. Эта биография настолько необычна и глубока, что совершенно по-новому начинаешь смотреть не только на Мандельштама, но и на всю историю Той России. Это скорее не биография, а блестящая шахматная партия, которую Артемьева разыграла с Эпохой и Словом.