Книги, похожие на «Антон Чехов, Старый дом»

«Когда мне случается проезжать через большее село Займище, я всегда завертываю в старый бороздинский дом, к старушке Миропее Михайловне: такая милая и почтенная старушка, что совестно проехать мимо. Сам бороздинский дом представлял собою нечто совсем особенное: двухэтажный, большой, с крутой железной крышей, весь почерневший от времени, он был построен еще стариком Бороздиным, и построен так крепко из кондового леса, что простоял целых сто лет и не пошатнулся, только бревна сделались бурыми, да крышу несколько раз переменили, точно старый дом менял шапку…»

«Многое изменилось на селе за эти восемьдесят лет, что прожила на свете бабушка Степанида. Все, кто был ей близок, кто знал ее радости, знал ее горе, – все уже в могиле. И жила бабушка одна, как перст божий: ни до нее никому, ни ей до других никакого дела давно не было. Только по соседству шабры да внучатная племянница и заглядывали к ней: жива ли?..»

Мелкий чиновник Макар Девушкин помогает осиротевшей дальней родственнице Вареньке устроить свою жизнь в Петербурге. Он – неуклюж, нелеп и часто смешон. Она – юна, наивна и едва держится на плаву. В противостоянии безразличному огромному миру у двух одиноких людей есть только одно спасение – это писать пронзительные письма друг другу.Прообразы для своего первого произведения Достоевский собирал буквально вокруг себя: с детства он собственными глазами видел горести и радости бедных людей, пациентов своего отца, служившего врачом в Мариинской больнице; а сестра Достоевского, Варвара, вдохновила его на создание персонажа Вареньки своими детскими воспоминаниями.Для читателей всех возрастов.Для поклонников классической литературы.

«Дом был полон гостей, – гости бывали часто и гостили подолгу, – светлая морозная ночь сверкала звездами за мелкими стеклами старинных окон. К кафельным печкам подойти было нельзя – так накалили их. По всем комнатам горели праздничные лампы, в самой дальней, диванной, даже люстра, мягко игравшая хрусталем, смугло-золотистым от времени. В гостиной сдавали на трех зеленых столах, за высокими канделябрами, в блеске свечей…»

«Дьяконов сын, семинарист, приехавший в село к родителям на каникулы, проснулся однажды в темную жаркую ночь от жестокого телесного возбуждения и, полежав, распалил себя еще больше воображением: днем, перед обедом, подсматривал из прибрежного лозняка над заводью речки, как приходили туда с работы девки и, сбрасывая с потных белых тел через голову рубашки, с шумом и хохотом, задирая лица, выгибая спины, кидались в горячо блестевшую воду; потом, не владея собой, встал, прокрался в темноте через сенцы в кухню, где было черно и жарко, как в топленой печи, нашарил, протягивая вперед руки, нары, на которых спала кухарка, нищая, безродная девка, слывшая дурочкой, и она, от страха, даже не крикнула. …»