Книги, похожие на «Андрей Воронин, Спасатель. Серые волки»

Политический детектив в жанре исторической альтернативы. Опираясь на факты, автор рискнул взглянуть на события августа 1991 года под другим углом зрения. Причина: в истории с ГКЧП обнаруживаются явные следы нескольких заговоров. И каждый из них преследовал свои цели — как и каждый из заговорщиков. В романе в невыдуманной реальности действуют исторические лица и учреждения. Единственная «не охваченная» историками структура — «Организация», нечто среднее между «разведкой партии» и масонской ложей…

Когда-то ему удалось смыться за пределы нашей Родины вовремя. Вовремя, чтобы остаться в живых. Потому что ниточка его похождений, разматывающаяся со случайной драки, могла потянуться очень далеко… Теперь он вернулся в «новую Россию». Вернулся, почувствовав запах больших денег. Но деньги достаются дорогой ценой. Ценой войны, в которой «правила игры» – все новые преступления. Ценой опасности. Ценой риска. Ценой жизни, в которой не доверяешь уже ни другу, ни врагу и опасаешься каждого своего шага, – потому что по пятам за тобой следует закон. Закон официальный – и закон воровской. Какой сильнее – кто скажет?..

Жизнь – самая дорогая и жестокая игра, и никаких денег не хватит, чтобы ее оплатить, если расплачиваться по полной программе!.. Все началось на праздновании юбилея Алексея Маминова с убийства его компаньона банкира Мавродитиса. Сотрудница детективного агентства Мария, присутствовавшая на торжестве, ощутила смутную тревогу, будто что-то должно произойти. Но не сумела предотвратить трагедию. А через несколько дней были убиты люди из ближайшего окружения Маминова и похищена его сестра Марина. Петля страха захлестнула Алексея. Убийца словно играл с ним, подбираясь все ближе и ближе. Мария звериным чутьем пантеры, живущей в ее подсознании, распознала жестокого игрока. Ей предстоит встретиться с ним в экстремальных условиях, и тогда это уже будет не игра, а борьба не на жизнь, а на смерть…

Что подвигло меня тогда принять предложение Конторы? Страх перед пресловутой рукой Москвы? Чувство неловкости перед покинутой Родиной, которую я к тому времени уже начал привыкать любить на расстоянии? Мои авантюрные наклонности, которые самым неожиданным образом проявились во время беготни за золотом Колчака? Некоторый творческий застой, в котором я тогда пребывал? Серьёзные личные проблемы, в конце концов? Ответ будет до неприличия банален: всего, знаете ли, понемножку.