Книги, похожие на «О. Генри, Совесть в искусстве»

В этот сборник вошли два ранних произведения Оруэлла – первая повесть, документальная, опубликованная им под этим псевдонимом, – «Фунты лиха в Париже и Лондоне», и публицистическая «Дорога на Уиган-Пирс», посвященная жизни англичан в 1930-е годы прошлого века.«Фунты лиха в Париже и Лондоне» – драматичная и в то же время преисполненная свойственным Оруэллу язвительным юмором автобиографическая история молодого английского интеллектуала, перебивающегося в столицах случайными заработками посудомойщика в ресторанах. Мрачный, блестящий и точный автопортрет одного из типичных представителей европейского «потерянного поколения».Тот же саркастический пессимизм отличает и публицистическую «Дорогу на Уиган-Пирс», в которой Оруэлл исследует безотрадно-унылое существование представителей как рабочего, так и среднего класса Северной Англии, и размышляет о предпосылках увлеченности его современников из разных слоев общества социалистическими идеями.

«Редкое и счастливое соединение таланта глубокого мыслителя с талантом первоклассного художника» – так Максим Горький охарактеризовал творчество Цвейга. В его «новеллах настроения», «новеллах крайних ситуаций» читатель вслед за героями теряет чувство реальности и погружается в мир глубоких душевных переживаний, где чувства обнажены до предела.Эти истории о роковых встречах и превратностях судеб раскрывают самые сокровенные тайны человеческого сердца, с поразительной яркостью показывая, насколько беззащитны мы перед разрушительной силой страсти.

«Из всех городов Российской империи Петербург – наиусерднейший по торгу с Парижем произведениями моды, подлежащими высокой таможенной пошлине. Из всех городов Российской империи Петербург – наиуспешнейший по контрабанде парижскими и, вообще, европейскими модами. Петербургские магазины завалены товаром парижских модных мастерских, никогда не виденным глазами, никогда не ощупанным руками таможенных досмотрщиков, хотя доехал этот товар к месту своей продажи отнюдь не в выдолбленных осях экипажей, не под шинами колес, не в двудонных сундуках и двубоких чемоданах, – вообще, без всяких плутовских ухищрений старого чичиковского времени. Нет, его не прятали, везли в открытую, без всякой опаски, даже представляли на таможенный досмотр…»

«Маремьяна Власьевна убиралась на дворе и ворчала:– Тоже, гость называется… И гость свое время должон знать. А мой-то Семеныч и рад лясы точить хоть до утра… тьфу!.. Вон и двор не прибран, и овса надо прикупить, и сена только-только осталось; а вдруг обоз придет?.. С гостями-то просидишься как раз…»

«– Да, сударыня, это уж так, и хотя история с вуалем случилась уже давным-давно и с тех пор прошло несколько веков, но подтвердится и теперь, стоит только попробовать. Если у парня есть зазноба, то он должен украсть у нее вуаль, можно и косынку, и девушка никогда не забудет его. Она будем думать о нем днем и ночью, и не сможет выкинуть его из головы, но только этот вуаль надо непременно украсть…»