Книги, похожие на «Иван Шмелев, Солнце мертвых»

«Уже потемнело, скоро ночь.Гусев, бессрочноотпускной рядовой, приподнимается на койке и говорит вполголоса:– Слышишь, Павел Иваныч? Мне один солдат в Сучане сказывал: ихнее судно, когда они шли, на рыбину наехало и днище себе проломило…»

«… Я давно уж почувствовал необходимость понять – как возник мир, в котором я живу, и каким образом я постигаю его. Это естественное и – в сущности – очень скромное желание, незаметно выросло у меня в неодолимую потребность и, со всей энергией юности, я стал настойчиво обременять знакомых «детскими» вопросами. Одни искренно не понимали меня, предлагая книги Ляйэля и Леббока; другие, тяжело высмеивая, находили, что я занимаюсь «ерундой»; кто-то дал «Историю философии» Льюиса; эта книга показалась мне скучной, – я не стал читать ее…»

Николай Алексеевич Некрасов (1821–1877/78) – русский поэт, прозаик, критик. Редактор-издатель журнала «Современник» (1847–1866); и журнала «Отечественные записки» (с 1868 г.; совм. с М. Е. Салтыковым). В изображении повседневного быта городских низов, крестьянских будней, женской доли, мира детства «муза мести и печали» поэта особенно чутка к несправедливости и человеческой боли.Лучшие стихотворения Некрасова, а также поэмы «Коробейники», «Мороз Красный нос», «Кому на Руси жить хорошо» и другие, включенные в данный том, рисуют многообразную картину русской жизни, прежде всего крестьянства с его мечтами о всеобщем народном счастье.

«За окном моего чердака в нежных красках утренней зари прощально сверкает зеленоватая Венера.Тихо. Старый, тесно набитый жильцами дом огородника Хлебникова мертво спит; это жалкий дом – серая развалина в два этажа, со множеством пристроек. Деловитый, купеческий город выгнал его на окраину, к полям орошения, он торчит среди отбросов города безобразной кучей дерева, одиноко и печально. В нем живут люди, никому – да и себе самим – не нужные, жизнь измяла их, высосала и выплюнула в поле, вместе с содержимым выгребных ям…»

«Под вербное воскресение в Старо-Петровском монастыре шла всенощная. Когда стали раздавать вербы, то был уже десятый час на исходе, огни потускнели, фитили нагорели, было всё, как в тумане. В церковных сумерках толпа колыхалась, как море, и преосвященному Петру, который был нездоров уже дня три, казалось, что все лица – и старые, и молодые, и мужские, и женские – походили одно на другое, у всех, кто подходил за вербой, одинаковое выражение глаз. В тумане не было видно дверей, толпа всё двигалась, и похоже было, что ей нет и не будет конца. Пел женский хор, канон читала монашенка…»