Книги, похожие на «Энтони Дорр, Собиратель ракушек»

Цветы, огонь и книги – вот основные составляющие существования девятилетней Элис Харт. Она живет за городом у моря с родителями. Деспотичный отец не разрешает жене и дочери покидать их ферму, девочке не с кем общаться, и тогда мать учит ее языку цветов.Но однажды случается трагедия, безвозвратно меняющая жизнь ребенка. Она переезжает жить к бабушке на цветочную ферму. Там находят убежище такие же потерянные и сломленные женщины, как и она сама. Привыкнуть к новой жизни ей помогает язык цветов: ведь на нем можно сказать то, чего не передашь словами. Однако по мере взросления всплывшая семейная тайна, разрушительное предательство и близкий человек, который оказывается не тем, кем кажется, обрушиваются на Элис, и она понимает, что есть такие истории, которые цветы не смогут передать.Если ей нужна свобода, которой она так жаждет, она должна найти в себе смелость рассказать самую главную историю, которую она знает, – свою.

Мужчина с тяжелым прошлым. Ребенок без шанса на будущее. Возможно, встреча изменит их навсегда – но так ли просто вылечить израненные сердца?Сонный летний день, энергичная семилетняя девочка в торгует лимонадом в киоске. А из-под красивого желтого платьица проглядывает уродливый шрам, и последний покупатель – мужчина с печальными глазами и густой бородой – слишком хорошо знает, откуда этот шрам появился. Но он и не представляет, как переплетутся их судьбы, когда из-за поворота выскочит грузовик.Может, на этот раз за поворотом скроется не только трагедия, но и чудо?

…По словам Манфреда Папста, он празднует жизнь, говоря при этом о разлуке, смерти и бренности. Современная швейцарская поэзия – в отличие от прозы – практически неизвестна русскому читателю. Более того, в предпочтениях ценителей поэзии немецкой наблюдается явный перекос – от кристально чистого Гюнтера Айха в сторону более эффектного внешне Пауля Целана. Возможно, строфы Мерца на русском языке в какой-то мере соединят в себе скульптурность минимализма Целана с пастельным скепсисом Айха и приоткроют узкие врата наслаждения тишиной, звучащей в слове.