Книги, похожие на «Андрей Гущин, Сизиф на вершине»

«Когда мы познакомились, Гоар уже переходила с поэзии на прозу. За год до этого она выпустила в Ереване маленький сборничек «Недостроенный замок мой», дарила его друзьям. В магазины он не попал – времена изменились: стихи, особенно на русском, никому в Армении нужны не были.Свои последние два стихотворения она написала на пике нашего романа. Было это в сентябре 1990-го года: Гоар приехала в Эстонию, я повез ее на Вырумаа, где мы бродили по проселочным дорогам.Больше Гоар стихов не писала, а написанные – печатать не пыталась. Она считала, что поэзия – дело молодых, и жалела профессиональных поэтов, вынужденных выпускать на старости лет одну книгу за другой, чтобы заработать на жизнь или напомнить о себе.Мы всегда смотрели в будущее, а стихи – они остались там, в далеком ереванском прошлом… Только после ее смерти (она умерла 10 сентября 2015 в Барселоне) я отыскал папку, в которой Гоар аккуратно хранила машинописные тексты своих стихов (как ни удивительно, она была педант), и обнаружил там немало стихотворений, даже более интересных, чем те, которые она включила в свой первый сборник».

«Магия слов и смыслов» — второй сборник стихов молодого автора из Оренбурга. Большинство произведений представляет собой поэтические эксперименты в русле абсурдизма, сюрреализма и символизма. Период написания — 2017—2019 гг. Произведения расположены в хронологическом порядке.

«Для меня Белый ― это импрессионист слова. Никто другой не может так точно „нарисовать“ происходящее всего несколькими штрихами. Всего пара предложений ― а ты уже видишь все вокруг, слышишь звуки, чувствуешь запахи, даже ощущаешь на себе чьи-то взгляды. Мистика ― в стихах передавать смысл без слов…»Без противоречивой, судорожной, вдохновенной фигуры Андрея Белого невозможно представить атмосферу эпохи, предшествовавшей революции. Ее он призывал вместе с Блоком как возмездие, которое заслужил разваливавшийся царский строй. Вряд ли представлял, на чьи головы обрушатся руины. Обладал необычайным импровизационным дарованием, но без предвидения. Во всех своих подчас ребяческих, наивных порывах, причудливо соединявшихся с глубокой образованностью, Андрей Белый был беззащитно искренен и чем-то напоминал в литературе рыцаря Печального Образа.