Книги, похожие на «Александр Бубенников, Системный сбой»

Журналистка Евгения Потапова, возвращаясь поздно вечером домой, заметила на мосту самоубийцу. На ее глазах молодая женщина прыгает в воду. Вскоре у Жениной коллеги погибает подруга, выбросившись из окна. Евгения уговаривает начальство провести журналистское расследование на тему «захлестнувшей Питер волны самоубийств». Без явных причин по всему городу молодые, успешные, состоятельные женщины решают свести счеты с жизнью. Работа над репортажем ведется параллельно с расследованием деятельности недобросовестного врача-гинеколога. Журналистка прекрасно понимает, что этот доктор вполне мог довести пациенток до суицида. Передать дело гинеколога-убийцы в суд невозможно, не выяснив до конца настоящую причину, побудившую уйти из жизни благополучных с виду женщин…

Новое дело «господина адвоката» выглядело совершенно безнадежным, а оказалось опасным, запуганным и сложным… В собственном автомобиле взорван крупный предприниматель, в убийстве подозревается его компаньон и ближайший друг. Против обвиняемого — все возможные улики. У него единственного — веские причины желать смерти бизнесмена. Все ясно… почти.Неясно, почему дочь убитого так уверена — убийство совершил кто-то другой. И чем дольше занимается этим делом «господин адвокат», тем больше он склонен с ней согласиться…

Владимир Князев по прозвищу Мономах был как кость в горле для некоторых коллег и для начальства. Но поскольку он был отличным медиком и очень хорошим человеком, убрать Мономаха из больницы было невозможно даже главному врачу. Когда в его отделении один за другим умерли два пациента – пожилая женщина Суворова и известный адвокат Гальперин, – началось расследование. Мономах не мог оставаться в стороне и тоже предпринял некоторые шаги для выяснения причин смерти – и неожиданно для себя понял, что обоим пациентам «помогли» отправиться на тот свет. Чего же добивается «ангел смерти» и на чьей стороне он выступает?..

«В иных обстоятельствах Варя, и сама не обделенная жильем, все равно, наверное, позавидовала бы квартире Веретенниковых: тихое место с видом на канал Грибоедова, по-дореволюционному высоченные потолки, десятилетиями налаженный быт: напольные часы с боем, абажур с кистями, сервант красного дерева. Всюду картины в золоченых рамах – не такие, видимо, ценные, как похищенные, но вполне достойные… Только сейчас на серванте возвышался огромный фотопортрет с черным бантом на боку: застенчивый мальчик с милой улыбкой…»