Книги, похожие на «Василий Авсеенко, Школьные годы»

«В прошедшем 1871-м году, в трех последних книгах нашего журнала была помещена часть дневника Н. В. Буссе, где им описана первая попытка русских, в сентябре 1853 года, утвердиться прочно на острове Сахалине, который с половины прошедшего столетия не раз посещался русскими мореходами, а в начале нынешнего сделался предметом неприязненных отношений к Японии; японцы успели завести на острове богатые рыбные фактории, где и производили работы почти даровою силою, а именно, руками полудиких туземцев, аинов…»

«Если вся Валенсия изнывала в августе от жары, то пекари подавно задыхались у печи, где было жарко, точно на пожаре.Голые, прикрытые лишь ради приличия белым передником, они работали при открытых окнах; но даже при этих условиях их распаленная кожа таяла, казалось, обращаясь в пот, который падал по каплям в тесто, и библейское проклятие исполнялось на половину, так как покупатели ели хлеб, смоченный, если не своим, то чужим потом…»

«М. Г.! Я постоянный читатель вашего журнала и постоянно слѣжу за мнѣнiями вашего критика Ап. Ал. Григорьева, гдѣ бы они не появлялись. Я даже „Якорь“, сей мертворожденный „Якорь“, читалъ пока въ немъ участвовалъ г. Григорьевъ.Г. Григорьеву конечно, мы всѣ кой чѣмъ обязаны, ну хоть кой чѣмъ, на прим. хоть правильнымъ взглядомъ на Пушкина и Лермонтова, на комедiю Грибоѣдова. Вѣдь это не совсѣмъ шутка-съ? Его взглядъ на искуство, какъ на дѣло народное, вѣрность и меткость его соображенiй, когда дѣло идетъ о томъ, чтобы опредѣлить органическое-ли произведенiе данное, или искуственное, дѣланное, – все это не мало прельщало меня и находило во мнѣ преданнаго читателя. Но вотъ съ прискорбiемъ я сталъ замѣчать, что онъ уклонился какъ будто въ сторону. Куда-же обратиться, гдѣ высказать свои недоразумѣнiя? Долго я думалъ объ этомъ. Конечно, г. Григорьева только лѣнивый не бранитъ; только лѣнивый не издѣвается надъ нимъ и часто самымъ пошлѣйшимъ образомъ…»

«Прими мой перевод любимого нашего романа. Смиренный литограф, приношу великому живописцу бледный снимок с картины великого художника. Мы так часто говорили с тобою о превосходстве творения сего, что, принявшись переводить его на досуге в деревне, мысленно относился я к суду твоему; в борьбе иногда довольно трудной мысленно вопрошал я тебя, как другую совесть, призывал в ареопаг свой и Баратынского, подвергал вам свои сомнения и запросы и руководствовался угадыванием вашего решения. Не страшитесь однако же, ни ты, ни он: не налагаю на вас ответственности за худое толкование молчания вашего. Иначе моя доверенность к вам была бы для вас слишком опасна, связывая вас взаимным обязательством в случайностях предприятия моего…»