Книги, похожие на «Лазарь, Север, Юг. Стихи»

«В звёздах золотых искристых Проплывают в небе птицы, И летит из царства сказки В золотых своих салазках К нам Волшебница сама» (2601). «Кто Ты, в полночный час Глядящий с вышины, В мои пришедший сны? О, обладатель глаз Бескрайних — светлость снов Из бесконечности Сиянья млечности, Внушающий Любовь!» (2617) Глаза бескрайние — это же Её глаза. «На меня она смотрела Из просторов Светлых Грёз. Медленные птицы плыли, Хороводы звёзд кружили» (2625). Это всё Она — вспыхнувшая в сердце ярким светом.

Это книга стихов о повседневной, простой, но такой чудесной жизни, о природе, которая является частью нашей души так же, как и наша душа является частью природы.

Вместо аннотации. Благодарю за внимание к моему творчеству! Слово — крайне важный, первичный инструмент жизни. Понимание значимости слова, языка, как культуры, как наследия глубочайшего опыта предков, с годами усиливает значимость этого явления. От того все чаще приходится проводить ревизию собственных следов, некогда переданного бумаге. Многое по этой причине было исключено из внимания моего круга читателей. Надеюсь, что каждый сможет найти что-нибудь для своей души. Радости и добра вам!

«… Менее всего Случевский был художник. Он писал свои стихи как-то по-детски, каракулями, – не почерка, а выражений. В поэзии он был косноязычен, но как Моисей. Ему был нужен свой Аарон, чтобы передавать другим божеские глаголы; он любил выступать под чужой маской: Мефистофеля, „одностороннего человека“, духа („Посмертные песни“), любил заимствовать чужую форму, хотя бы пушкинской поэмы. Когда же, в „Песнях из уголка“ например, он говорил прямо от себя, все у него выходило как-то нескладно, почти смешно, и вместе с тем часто пророчески сильно, огненно ярко. В самых увлекательных местах своих стихотворений он вдруг сбивался на прозу, неуместно вставленным словцом разбивал все очарование и, может быть, именно этим достигал совершенно особого, ему одному свойственного, впечатления. Стихи Случевского часто безобразны, но это то же безобразие, как у искривленных кактусов или у чудовищных рыб-телескопов. Это – безобразие, в котором нет ничего пошлого, ничего низкого, скорее своеобразие, хотя и чуждое красивости. …»