Книги, похожие на «Василий Боткин, Русский в Париже»

16 марта 1831 г. увидел свет роман В. Гюго «Собор Парижской Богоматери». Писатель отчаянно не хотел заканчивать рукопись. Июльская революция, происходившая прямо за окном автора в квартире на площади Вогезов, сильно отвлекала его., – вспоминала его жена.Читатели, знавшие об истории уличной танцовщицы цыганки Эсмеральды, влюбленного в нее Квазимодо, звонаря собора Нотр-Дам, священника Фролло и капитана Феба де Шатопера, хотели видеть тот причудливый средневековый Париж, символом которого был Собор Парижской Богоматери. Но этого города больше не было. Собор вот уже много лет пребывал в запустении. Лишь спустя несколько лет после выхода книги Квазимодо все же спас Собор и правительство постановило начать реставрацию главного символа средневекового Парижа.

Подлинной вершиной всего пушкинского цикла являются восьмая и девятая статьи, в которых разбирается «Евгений Онегин». Это до сих пор во многих отношениях – лучшее из всего написанного о романе Пушкина.Социологическая трактовка Пушкина наиболее ярко проявилась в статьях об «Евгении Онегине». Подчеркивая гуманизм и народность Пушкина, Белинский указывал на их сословно-классовую основу: «Он нападает в этом классе на все, что противоречит гуманности, но принцип класса для него – вечная истина. И потому в самой сатире его так много любви, самое отрицание его так часто похоже на одобрение и на любование».

В 1789–1790 гг. Н.М. Карамзин посетил Европу. В результате этой поездки появились знаменитые «Письма русского путешественника», публикация которых сделала Карамзина известным литератором. В письмах живая разговорная речь превращает жизнь «наций Европы, их нравы, их обычаи и те мельчайшие черты характера, которые складываются под влиянием климата, степени цивилизации и, главное, государственного устройства» в увлекательные путевые заметки.

«…При составлении этих очерков первых впечатлений и молодых годов Пушкина мы имели в виду дополнить наши «Материалы для биографии А.С. Пушкина», опубликованные в 1855 г., теми фактами и соображениями, которые тогда не могли войти в состав их, а затем сообщить, по мере наших сил, ключ к пониманию характера поэта и нравственных основ его жизни. Несмотря на все, что появилось с 1855 г. в повременных изданиях наших для пополнения биографии поэта, на множество анекдотов о нем, рассказанных очевидцами и собирателями литературных преданий, на значительное количество писем и других документов, от него исходивших или до него касающихся; несмотря даже на попытки монографий, посвященных изображению некоторых отдельных эпох его развития, – личность поэта все-таки остается смутной и неопределенной, как была и до появления этих работ и коллекций…» (П.В. Анненков)

«В Липягах лес, давший название усадьбе, еще уцелел и радушно принял меня под свою ароматную тень. Правда, он был не велик, но почтенный объем деревьев говорил о его долговечности. Веселые птицы порхали и пели в его веселых душистых листьях, и ласковый ветер шаловливо трепетал в них. Было в нем и тихо и таинственно. Просека, на которой, переплетаясь, сводом висели ветви, вела к усадьбе. А усадьба, по обыкновению, сидела на пригорке и смотрелась в реку…»