Книги, похожие на «Алексей Брагин, Росстани»

Середина девяностых… Великая страна обрушена в хаос, где играются игры без правил, правит бал беззаконие, день вчерашний заляпан грязью, а завтрашний — в безнадежном мраке. Жизнь — олицетворенный дурдом, в котором приходится выживать. И у каждого свои пути между прошлым и будущим. И метания душевные в «пограничных состояниях», и неумирающее творчество, как путь к Человеку. И самопознание себя в вихре веков, этом калейдоскопе повторений, именуемом историей… Или все же психиатрия?.. Жизнь покажет… Книга содержит нецензурную брань.

Вайрух — это не оружие. Это мощь, власть и сила, способные уничтожить любого, кто встанет на его пути. Бойся человек, ведь Вайрух где-то рядом.

Что такое счастье? Любовь, семья, дети, работа.… У каждого своё. Некоторые думают, что они никогда не были счастливы, а может они не знали, что счастье ходит где-то рядом. Владислав когда-то тоже был влюблён и, наверное, чуть-чуть счастлив, но счастливая жизнь, как хрупкое стекло, разбилась вдребезги. И как поступать: продолжать собирать чёрно-белые осколки или начинать новую, другую разноцветную жизнь.

Золотые руки переплавлены, сердце, подаренное девушке, пульсирует в стеклянной банке, по улице шатается одинокая гармонь. Первый роман Владимира Сорокина стал озорным танцем на костях соцреализма: писатель овеществил прежние метафоры и добавил к ним новую – норму. С нормальной точки зрения только преступник или безумец может отказаться от этого пропуска в мир добропорядочных граждан – символа круговой поруки и соучастия в мерзости.“Норма” была написана в разгар застоя и издана уже после распада СССР. Сегодня, на фоне попыток возродить советский миф, роман приобрел новое звучание – как и вечные вопросы об отношениях художника и толпы, морали и целесообразности, о путях сопротивления государственному насилию и пропаганде.

Истории скитаний, истории повседневности, просто истории. Взгляд по касательной или пристальный и долгий, но всегда – проницательный и точный. Простые и поразительные человеческие сюжеты, которые мы порой ухитряемся привычно не замечать. В прозе Дины Рубиной всякая жизнь полна красок, музыки и отчетливой пульсации подлинности, всякое воспоминание оживает и дышит, всякая история остается с читателем навсегда.