Книги, похожие на «Григорий Стариковский, Путеводитель»

Инсталляция — новая форма искусства, ориентирована на участие зрителя с вовлечением всех его чувств: зрения, осязания, обоняния, слуха. Инсталляции Таррелла, Элиассона погружают в волшебные миры с таинственными образами, чудесными превращениями, заставляют переосмыслить отношение к жизни и к себе. 91 иллюстрация позволяет препарировать инсталляцию, исследуя её типы, техники, материалы, ярких авторов. Световые, звуковые, цифровые, с виртуальной реальностью… инсталляции дают незабываемый опыт.

В поиске своей «половинки» можно складывать «восьмушки» и «четвертинки», но покоя в жизни это не даст. Счастье — это все-таки покой, гармония, а не любовь. С годами это понимаешь и начинаешь чувствовать. Свидания в двадцать лет отличаются от «сорокалетних». Особенно, если мужчина до этого ни разу не был в браке, а вокруг него друзья, уставшие уже от этой самой семейной жизни.

Когда ему делалось не по себе, когда беспричинно накатывало отчаяние, он доставал большой конверт со старыми фотографиями, но одну, самую старую, вероятно, первую из запечатлевших его – с неровными краями, с тускло-сереньким, будто бы размазанным пальцем грифельным изображением, – рассматривал с особой пристальностью и, бывало, испытывал необъяснимое облегчение: из тумана проступали пухлый сугроб, накрытый еловой лапой, и он, четырёхлетний, в коротком пальтеце с кушаком, в башлыке, с деревянной лопаткой в руке… Кому взбрело на ум заснять его в военную зиму, в эвакуации?Пасьянс из многих фото, которые фиксировали изменения облика его с детства до старости, а в мозаичном единстве собирались в почти дописанную картину, он в относительно хронологическом порядке всё чаще на сон грядущий машинально раскладывал на протёртом зелёном сукне письменного стола – безуспешно отыскивал сквозной сюжет жизни; в сомнениях он переводил взгляд с одной фотографии на другую, чтобы перетряхивать калейдоскоп памяти и – возвращаться к началу поисков. Однако бежало все быстрей время, чувства облегчения он уже не испытывал, даже воспоминания о нём, желанном умилительном чувстве, предательски улетучивались, едва взгляд касался матового серенького прямоугольничка, при любых вариациях пасьянса лежавшего с краю, в отправной точке отыскиваемого сюжета, – его словно гипнотизировала страхом нечёткая маленькая фигурка, как если бы в ней, такой далёкой, угнездился вирус фатальной ошибки, которую суждено ему совершить. Да, именно эта смутная фотография, именно она почему-то стала им восприниматься после семидесятилетия своего, как свёрнутая в давнем фотомиге тревожно-информативная шифровка судьбы; сейчас же, перед отлётом в Венецию за последним, как подозревал, озарением он и вовсе предпринимал сумасбродные попытки, болезненно пропуская через себя токи прошлого, вычитывать в допотопном – плывучем и выцветшем – изображении тайный смысл того, что его ожидало в остатке дней.

Эта книга – попытка ответить на вопросы об искусстве человеку, искусство любящему. Человеку, переживающему и способному к сопереживанию. Человеку, способному затрачивать своё время и силы на любовь к музыке, кино и литературе, несмотря на собственную непростую жизнь. С большим желанием помочь и поддержать в любви к искусству и в любви к жизни.

Сегодня американские художники создают интригующие работы, черпая вдохновение в культуре, различных видах человеческой деятельности. Никаких -«измов», ограничений, градаций! И совершенно неожиданно пресловутую «американскость» обнаруживаешь в творениях афро-американцев, индейцев, поп-артистов, абстракционистов, цифровых художников. Красивые и замысловатые, остроактуальные и китчеватые, концептуальные и зрелищные — большинство работ творцов США пропитано духом современной Америки.