Книги, похожие на «Леонид Александрович Машинский, Пустота»

Стихи-размышления обо всём, что тревожит и волнует в этой, казалось бы, простой, но такой сложной жизни. Автору не чужд экзистенциальный кризис, когда он испытывает дискомфорт, пытаясь найти ответ на риторический вопрос о смысле своего существования и предназначения, делится сокровенными мыслями, рассуждая на животрепещущие темы, интересующие любого здравомыслящего человека.

Арье (Юрий) Вудка живет со своей семьей в Израиле. Он пишет стихи и богословские труды, как на русском языке, так и на иврите. Первые годы пребывания в Израиле он работал инженером на одном из военных заводов Израиля, а теперь – преподаватель Торы и иврита. Этот человек, блестяще владеющий поэтическим русским языком, вжился в Священный Язык, который он пытается "спасти от накипи бескультурья".В 1969 году Юрий Вудка был студентом в Рязани, когда милицейский стук в дверь прервал обычный ход его жизни на семь лет. Он был приговорен с тремя друзьями к тюрьме за сионистскую пропаганду. Свой срок он отбывал, в том числе, во Владимирской тюрьме. Именно там выкристаллизовалась его философия жизни.Со дня приезда в Израиль Вудка выпустил несколько книг на русском языке и иврите. Подобно многим другим узникам Сиона, он обратился к жанру мемуаров. Не ограничиваясь лагерными историями, он также немало написал про "внутреннее очищение" и про "духовный рост за решеткой". Интересно, что на самые проникновенные места в его книге ссылаются некоторые каббалисты.В лагере Арье сложил немало стихотворений, которые перевел в Израиле на иврит и издал вместе с переводами на иврит Мандельштама, Пастернака, Ахматовой и других любимых русских авторов.Каким узлом Синай меня отметил?И как настигнуть мост через века?Царит над этой танковою степьюЕго непостижимая рука.

В новый сборник израильского поэта Виктора Голкова включены стихи преимущественно последних лет, но есть и относительно возрастные, написанные еще в Молдавии, произведения. Основная тема книги – полная напряжения и опасности жизнь современного Израиля. На этом фоне как бы анализируется способность человека другого мира (бывшего СССР) полноценно и гармонично вписаться в нее. Причем, ответ далеко не всегда бывает положительным. Поэзии Виктора Голкова присущи темные, а порой и откровенно черные, тона и оттенки. Они просматривались и в прежних его книгах, но в этой, последней, можно сказать, занимают доминирующие позиции. Тем не менее, художественный уровень книги достаточно высок, а содержащаяся в ней горькая и жестокая правда вряд ли способна оставить равнодушным внимательного читателя.