Книги, похожие на «Екатерина Рубинская, Псих»

Это роман о трудностях взросления, о сложных решениях, которые определяют судьбу, о мужской дружбе со всем ее романтическим пафосом и противоречиями, соперничеством и искренней привязанностью, предательством и прощением, подлостью и благородством. Главный герой пишет романы, которые читает только его друг. Не писать герой не может, потому мелькнувшие эпизоды каждого дня преобразуются в его голове в сюжеты, а встреченные люди в персонажей. Он графоман, бесталанный писака, выливающий на бумагу свою комплексы, или настоящий писатель, которому обязательно предстоит написать свою главную книгу? Содержит нецензурную брань.

В книге нет призывов «скорее беги и делай», «быстрее развивайся» и прочее. Здесь нет инструкций, как снести несущие стены сознания. Это вся правда о псевдопсихологии, которую продают из каждого утюга. Книга для тех, кто: — хочет разбираться в психологии, а не попадаться на дешевый психомаркетинг; — не хочет жить по стадному сценарию; — стремится перестать издеваться над собой, но боится потерять вымышленных друзей; — понимает, что количество верхних образований ни о чем не говорит. Книга содержит нецензурную брань.

Новый роман Владимира Маканина, автора главной книги «нулевых» – «Асана», – роман необычный.«Две сестры и Кандинский» – яркое свидетельство нашего времени и одновременно роман-притча на тему о том, как «палач обнимется с жертвой».Тема вечная, из самых вечных, и, конечно, острый неотменяемый вопрос о том – как это бывает?.. Как и каким образом они «обнимутся», – как именно?.. Отвечая на него, Маканин создал проникновенный, очень «чеховский» текст.Но с другой стороны, перед нами актуальнейший роман-предостережение. Прошло достаточно времени с момента описываемых автором событий, но что изменилось? Да и так ли все было, как мы привыкли помнить?..Прямых ответов на такие вопросы, как всегда, нет. Поживем – увидим.

О содержании этой книги с уверенностью можно сказать одно: Заратустра ничего подобного не говорил. Но наверняка не раз обо всем этом задумывался. Потому что вопросы все больше простые и очевидные. Захватывающие погони ума за ускользающей мыслью, насильственное использование букв кириллического алфавита, жестокая трансформация смыслов, гроб на колесиках сансары, кровавые следы полуночных озарений, ослепительное сияние человеческой глупости – все вот это вот, непостижимое и неопределенноеСобственно, Макс Фрай всего этого тоже не говорил. Зато время от времени записывал – на бумажных салфетках в кафе, на оборотах рекламных листовок, на попонах слонов, поддерживающих земную твердь, на кучевых облаках, в собственном телефоне и на полях позавчерашних газет. Потому что иногда записать – это самый простой способ подумать и сформулировать.