Книги, похожие на «Алексей Толстой, Против течения (сборник)»

«Европейская поэзия» — книга избранных переводов, принадлежащих перу поэта Юрия Лифшица и выполненных им на высоком поэтическом и художественном уровне с разных европейских языков. В книге представлены поэты: Р. М. Рильке, У. Рэли, Р. Киплинг, Ю. Ли-Гамильтон, М. Роллина, А. Рембо, Ш. Бодлер, Р. Бёрнс, Х.Л.Борхес, С. Верде и др. При оформлении обложки использовано фото старинного витража из собора Парижской Богоматери (Франция, Париж). Снято 19 августа 2015 г. автором настоящей книги.

«…Когда я блестящий твой локон целуюИ жарко дышу так на милую грудь, —Зачем говоришь ты про деву инуюИ в очи мне прямо не смеешь взглянуть?..»

Разве можно забыть Ту, что на сердце оставила след неизгладимой нежности? «Лицо её привиделось В листве осенней радужной, Привиделось, приблизилось, Нечаянною радостью» (2501). Наполнившись Любовью, восприятие меняется, всё вокруг одухотворяется. «Роще белой спящей, Сладко-сладко спится В утренних зарницах» (2531). Это же Она спящая, белокожая, трепетная в лучах зари розовой. Или «Плескалась весна У берега В искристых волнах» (2538), Замедленных потому, что дорог каждый миг Её движений.

«… Менее всего Случевский был художник. Он писал свои стихи как-то по-детски, каракулями, – не почерка, а выражений. В поэзии он был косноязычен, но как Моисей. Ему был нужен свой Аарон, чтобы передавать другим божеские глаголы; он любил выступать под чужой маской: Мефистофеля, „одностороннего человека“, духа („Посмертные песни“), любил заимствовать чужую форму, хотя бы пушкинской поэмы. Когда же, в „Песнях из уголка“ например, он говорил прямо от себя, все у него выходило как-то нескладно, почти смешно, и вместе с тем часто пророчески сильно, огненно ярко. В самых увлекательных местах своих стихотворений он вдруг сбивался на прозу, неуместно вставленным словцом разбивал все очарование и, может быть, именно этим достигал совершенно особого, ему одному свойственного, впечатления. Стихи Случевского часто безобразны, но это то же безобразие, как у искривленных кактусов или у чудовищных рыб-телескопов. Это – безобразие, в котором нет ничего пошлого, ничего низкого, скорее своеобразие, хотя и чуждое красивости. …»