Книги, похожие на «Дюк Митягов, Просим позор! И другая маленькая проза»

2019 год. Узнав, что, возможно, смертельно больна, 40-летняя Марина решается рассказать взрослой дочери правду о её рождении и познакомить с родным отцом, которого девушка всю жизнь считает погибшим. 22-летняя Даша не воспринимает слишком молодую маму всерьёз и даже называет исключительно по имени, но соглашается полететь на Камчатку, где когда-то «зародилась» на берегу Тихого океана. Мама и дочь даже не представляют, чем закончится для них поездка на далёкий экзотический полуостров, – ведь там не все рады нежданным гостям…Автор выражает глубокую признательность Бушелевой Алине за бесценную помощь в подготовке книги к публикации.

Когда ему делалось не по себе, когда беспричинно накатывало отчаяние, он доставал большой конверт со старыми фотографиями, но одну, самую старую, вероятно, первую из запечатлевших его – с неровными краями, с тускло-сереньким, будто бы размазанным пальцем грифельным изображением, – рассматривал с особой пристальностью и, бывало, испытывал необъяснимое облегчение: из тумана проступали пухлый сугроб, накрытый еловой лапой, и он, четырёхлетний, в коротком пальтеце с кушаком, в башлыке, с деревянной лопаткой в руке… Кому взбрело на ум заснять его в военную зиму, в эвакуации?Пасьянс из многих фото, которые фиксировали изменения облика его с детства до старости, а в мозаичном единстве собирались в почти дописанную картину, он в относительно хронологическом порядке всё чаще на сон грядущий машинально раскладывал на протёртом зелёном сукне письменного стола – безуспешно отыскивал сквозной сюжет жизни; в сомнениях он переводил взгляд с одной фотографии на другую, чтобы перетряхивать калейдоскоп памяти и – возвращаться к началу поисков. Однако бежало все быстрей время, чувства облегчения он уже не испытывал, даже воспоминания о нём, желанном умилительном чувстве, предательски улетучивались, едва взгляд касался матового серенького прямоугольничка, при любых вариациях пасьянса лежавшего с краю, в отправной точке отыскиваемого сюжета, – его словно гипнотизировала страхом нечёткая маленькая фигурка, как если бы в ней, такой далёкой, угнездился вирус фатальной ошибки, которую суждено ему совершить. Да, именно эта смутная фотография, именно она почему-то стала им восприниматься после семидесятилетия своего, как свёрнутая в давнем фотомиге тревожно-информативная шифровка судьбы; сейчас же, перед отлётом в Венецию за последним, как подозревал, озарением он и вовсе предпринимал сумасбродные попытки, болезненно пропуская через себя токи прошлого, вычитывать в допотопном – плывучем и выцветшем – изображении тайный смысл того, что его ожидало в остатке дней.

Документально-художественный фоторассказ о Санкт-Петербурге, проиллюстрированный более чем двумя десятками цветных фотографий, является, по-существу, своеобразной «визитной карточкой» при первом знакомстве с Великим Городом. Он знакомит читателя не только с рукотворной красотой Северной столицы, но и раскрывает весьма непростую историю возникновения города, его значение для России и, — главное! — открывает широкую душу Великого Детища Петра.