Книги, похожие на «Рудольф Бармин, Пролегомены российской катастрофы. Трилогия. Ч. I–II»

Перелистывая публикации столетней давности, трудно избавиться от ощущения роковой предопределенности событий, в которых действовала скрытая сила, весьма повлиявшая на распад империи, когда Россия, кровью умытая, погрузилась в хаос. Потрясения тех лет не могли кануть бесследно – эхо нам от них аукается и сегодня.Но мы-то сами разве сильно изменились? Нет, кардинально изменился мир с его ложным движением по пути так называемого прогресса. А мы по-прежнему не можем в целом сберечь свою самость, теряем голову от всевозможных завиральных идей и невообразимых соблазнов. К тому же все мы, земляне, до сих пор не удосужились принять решительные меры к достойному сохранению планеты, нашего общего Дома – к защите его от последствий глобальной «цивилизации», продолжающей с завидным упорством уничтожать природу.От всего этого не находишь покоя. И, словно к неотложной помощи, прибегаешь к памяти – к предкам, к их образу жизни, ко всему доброму, что они хранили. И хочется сохранить хоть что-то и в своих потомках.

Материалы, вошедшие в настоящий том, разделены нами на два больших отдела: «Международное рабочее движение» и «Революция и контрреволюция в России».Первый отдел охватывает собой последние шесть лет существования II Интернационала до мировой войны (1909 – 1914), период войны и крах II Интернационала и период зарождения III Интернационала.Второй отдел начинается с эпохи третьеиюньской реакции в России и кончается 1925 годом, включая таким образом годы войны и пролетарской революции, борцам которой посвящен последний раздел.Содержание тома определяется его названием – «Политические силуэты». Это – статьи и очерки преимущественно о лицах. Эпоха освещается в них лишь попутно, в той мере, в какой это необходимо для понимания политической и общественной роли характеризуемых деятелей.

«…Чтобы выпить достойно и подлой слабости горькую чашу, мною же самим уготованную. Я знал, что, лишенный дворянства тому назад несколько лет приговором правительствующего сената и указом Вашего императорского величества, я мог быть законно подвержен телесному наказанию, и, ожидая худшего, надеялся только на одну смерть как на скорую избавительницу от всех мук и от всех испытаний…»