Книги, похожие на «Надежда Скорнякова, Продавец воздушных шаров»

«Карма по-русски». В настоящий поэтический сборник вошли произведения, написанные автором в период с 1991 по 2015 годы. Это ранние тексты в духе «локального сумбурлизма» и поздние работы, тяготеющие к традиционной русской поэзии. Книга содержит нецензурную брань.

В эту книгу вошли стихи о жизни, человеческих чувствах и отношениях, любви, природе, написанные на протяжении последних десяти лет.

Книга стихов о поворотах жизни и о взглядах на эти повороты. Здесь и вера в откровенную любовь, пробивающуюся к свету добра из тумана рутины, и надежда.

Упала Звезда… Число-звезда! Заметив день рождения. И… высыпались мысли-камушки. Повзрослев, собрал и в сердце сложил. Как-то в поле, сидя у жердёлки, почали их сортировку: Воображение с Логикой. Смогли, потому что оказалась десятилетка за плечами, да поле-дом, да глаза в ночное небо. Под скрип пера катрены пели, хорей плясал и рифмы с неба сыпались… рождались, кажется, стихи. Душа внимала Озарению. И шептала мне на зорьке: «Дерзай! Какие годы, пионер из СССР?! Услышит родственная Душа!»

Стихи Ирины Листвиной глубоки, самобытны и искренне религиозны. Они – плод раздумий над судьбой отношений человека с Богом и с окружающим миром…В поэтике Листвиной нет логического изложения событий трёх характерных для неё рядов – сюжетно Библейско-Евангельского, дневникового и исторического (выпавшего на долю современников и параллелей – из российской истории), Подоплёка, подпочва этих стихов, их истинное содержание – трагическое познание и странствия души, ищущей очищения и свободы…В этом стремлении преодолеть преграды повседневного существования есть две составляющие – вертикальная и горизонтальная. Авторское я как бы то опускается на дно колодца («Колодец двора»), то пробивается из земли, как растение, и тянется вверх к небесам («Нездешний бал», «Вариация из Верлена»). А в горизонтальном плане преобладает взгляд – в широком смысле слова. Но это и взгляд из окна в даль, и встречный – из дальних просторов в окно, в тесноту ограниченного пространства («Карниз», «Дом», «Баллада о ране»)…Эти пограничные странствия и искания даны не прямо, а в символической системе образов, сквозь интуитивное овладение словом, не только продолжающее традиции поэзии начала XX века, но и связующее их со стоящей особняком линией Велемира Хлебникова. Когда выщепление корня из жизненных связей слóва соединено с проникновением во внутреннее, объединяющее словá, как живые единички языка, родство («Корни»)…(Отрывки из рецензии Т. Ю. Хмельницкой)