Книги, похожие на «Ирвин Ялом, Проблема Спинозы»

Друзья, каким образом можно приобщиться к необычайным событиям невероятной еврейской истории? Только двигаясь по ней в воображаемом экипаже, скажем некоей машине времени. Итак, вперёд! Или назад? Все равно двинулись, скучно не будет!Я считаю, что биография каждого еврея, где бы он ни жил и кем бы он ни был, не может быть отделена от судьбы всего еврейского народа, его истории, и особенно того отношения к нему, которое получило название антисемитизма.Хочу начать с краткой исторической подборки мытарств евреев – этих вечных странников, изгоняемых отовсюду, прежде чем они попали в Россию. Я пытаюсь в меру своих сил показать даже не вечную неприязнь к еврейскому народу, а вражду, порой переходящую в ненависть, которой до сих пор охвачен мир и которую я испытал в какой-то степени по отношению лично к себе, живя в России, именовавшейся тогда гордо Союз Советских Социалистических Республик – СССР.Удивительно, что весь мир живёт по нравственным, а частично и по религиозным канонам, которые принесли евреи, однако мир этот не только не благодарен таким дароносцам, но и относится к ним крайне враждебно. Более того, теперь, когда еврейский народ, изгнанный из своей страны и рассеянный по всему этому злобному миру, после двухтысячелетнего изгнания вернулся на исконное родное место и создал здесь своё государство, завистливый мир злопыхательствует. Но это несколько другая история.Вот что писал барон Джонатан Сакс, главный раввин Великобритании в 2013 году: «Когда я был ребёнком, я никак не мог понять одно предложение в Агаде: “Ибо не один только фараон хотел погубить нас, но в каждом поколении встают желающие нас погубить”. И в детстве я думал, что эти слова относятся к поколению моих родителей, а не моему, родившемуся после Холокоста. Я вырос, не столкнувшись ни с единым случаем антисемитизма до одного дня, 11 лет назад. Одиннадцать лет назад наша младшая дочь, которая училась в английском университете, пришла домой в слезах. Она была на митинге против глобализации, который быстро превратился сначала в тирады против Америки, потом против Израиля и затем против евреев. И со слезами на глазах дочь сказала:“Папа, они ненавидят нас!!” Это ужасная ситуация, но она стала реальностью в современной Европе».Да, нас, евреев, ненавидели всегда… Почему?Ефим Терлецкий

Владимир Шаров (1952–2018) – писатель и историк, автор культовых романов «До и во время», «Воскрешение Лазаря», «Будьте как дети», «Старая девочка», «Возвращение в Египет», «Царство Агамемнона». Лауреат премий «Русский Букер» и «Большая книга».В «Репетициях» – как и всегда под пером Шарова – русская история, сплавляясь с библейскими сюжетами, приобретает совершенно фантастические черты: Москва XVII века становится Землей обетованной, в Новом Иерусалиме патриарх Никон и взятый в плен режиссер-француз проводят репетиции Второго Пришествия, и распределенные по ролям люди вновь и вновь отыгрывают события из Евангелия в ожидании Христа, вплоть до середины ХХ века передавая роли из поколения в поколение…

Действие романа «Пражское кладбище» разворачивается почти целиком во Франции, но последствия этой интриги трагически поразят потом целый мир. В центре событий довольно скоро окажется Россия, где в 1905 году была впервые напечатана знаменитая литературная подделка «Протоколы сионских мудрецов». В романе документально рассказано, чьими усилиями эта подделка была создана. Главный герой очень гадок, а все, что происходит с ним, и ужасно, и интересно. Автор, строя сюжет в духе Александра Дюма, протаскивает затаившего дыхание читателя по зловонным парижским клоакам и по бандитским притонам, вербует героя в гарибальдийское войско, заставляет его шпионить на все разведки и контрразведки мира, в том числе и на русскую охранку, укрощать истеричек из клиники доктора Шарко, распивать пиво с Зигмундом Фрейдом, форсить бок о бок со Свободой на баррикадах и даже участвовать в сатанинской мессе. Одновременно, как всегда, Умберто Эко выдает читателю в оболочке приключенческого романа огромный заряд знаний и идей.

Книга мотивирована не столько самим «Приглашением на Казнь» В. В. Набокова, сколько своеобразными философскими «траекториями» этого очень поэтичного прозаика, в этом огромном, Б-ом данном пространстве (или пространстве-времени) человеческой жизни — как человеческой пошлости, так и человеческих страданий. Стихи — почти все с биографическим оттенком — органически связаны с основным текстом.