Книги, похожие на «Андрей Ренников, Потому и сидим (сборник)»

«Может быть, прочтя заглавие этой книги, какой-нибудь сердобольный читатель, не разобрав дела, сразу и раскудахчется, как курица:– Ах, ах! Какой бессердечный, жестоковыйный молодой человек – этот Аркадий Аверченко!! Взял да и воткнул в спину революции ножик, да и не один, а целых двенадцать!Поступок – что и говорить – жестокий, но давайте любовно и вдумчиво разберемся в нем.Прежде всего спросим себя, положа руку на сердце:– Да есть ли у нас сейчас революция?..Разве та гниль, глупость, дрянь, копоть и мрак, что происходит сейчас, – разве это революция? …»

«Нет, господа, что ни говорите, а умеют еще веселиться на Руси.Ведь русский человек, без различия сословий, добрый, хороший, веселый, жизнерадостный человек…»

Новый том прозы писателя Андрея Ренникова (настоящее имя: Андрей Митрофанович Селитренников; Кутаиси, 1882 – Ницца, 1957), продолжая его возвращение отечественному читателю, после сборника фельетонов об эмигрантском быте «Потому и сидим» (Алетейя, 2018), открывает новые грани его творчества. Это блестящие и ироничные мемуары, рассказывающие об учебе в классической гимназии в Грузии и в Новороссийском университете в Одессе, о первых шагах в журналистике в той же Одессе, а также в Кишиневе и, наконец, о «звездном часе» в Петербурге, в общении с культурной элитой того времени, затем о Первой мировой войне, революции, белом движении, эмиграции. Отдельная глава книги отведена путешествию по сербской Македонии и Косово в 1920-е гг. Завершает сборник раздел, где собраны философские и нравственно-религиозные произведения, подводящие итоги духовного пути литератора.

Книга Розанова «Уединённое» (1912) представляет собой собрание разрозненных эссеистических набросков, беглых умозрений, дневниковых записей, внутренних диалогов, объединённых по настроению.В "Уединенном" Розанов формулирует и свое отношение к религии. Оно напоминает отношение к христианству Леонтьева, а именно отношение к Христу как к личному Богу.До 1911 года никто не решился бы назвать его писателем. В лучшем случае – очеркистом. Но после выхода "Уединенное", его признали как творца и петербургского мистика.

«Эта мысль пришла мне в голову как-то за границей, в одном из курортов.– Буду турком!Делается это очень легко.Вы покупаете себе феску, и как только её надели, – весь мир вокруг изменяется к лучшему…»