Книги, похожие на «Антон Чехов, Последняя могиканша»

«Шли-гуляли чистым полем две реки-сестрицы, Волга с Вазузой. Старшая, Волга, была кротка, тиха. Младшая, Вазуза – жива, резва. И заспорила Вазуза, что она умней, сильней сестрицы, что ей и почету больше…»

Молодая и любимая жена Отто Бальсена Анна умирала. Внезапная болезнь быстро забирала ее силы.Отто, крепкий крестьянин, ни умом, ни душой не мог примириться с этим. Истекший год оставил тяжелые воспоминания: деревня обезлюдела – кто разорился, кто исчез неизвестно куда; нескончаемые военные постои, реквизиции, вечный страх перед кулаком и плетью… Обыски, доносы… Жизнь сделалась адом. А теперь еще и Анна… С горькими мыслями отправился Отто на повозке в город – за доктором. За последней надеждой. Уже проехав большую часть пути, он встретился с казачьим разъездом. Его остановили, спросили документы. Документы он забыл дома. Обыскали, вроде ничего не нашли…Офицер уехал, за ним потянулись казаки… но четверо остались. И вдруг Отто понял, они остались…

«Какая свежесть! Да нет, не то: какая радость! И опять не то, не совсем то. Мало. День весь этот, шестое августа, и я в нем, и даже не только в нем, а во всем, что вокруг и что вокруг этого вокруг… Ну, запутался, не могу объяснить. Не я не могу, а вообще нельзя словами, потому что таких слов не существует. Словами можно рассказывать, что случается, как мы двигаемся и говорим. А тут ничего не случается, или почти ничего, но просто все есть…»

Фельетон написан в связи с законопроектом прусского ландтага, направленным на экспроприацию польских земель и на еще большее ущемление гражданских прав поляков в Германии. Решение прусского парламента вызвало протесты мировой общественности. На анкету, которую польский писатель Генрих Сенкевич разослал в разные страны, чтобы выяснить отношение общественности к этому националистическому акту правящей германской верхушки, откликнулись многие деятели мировой культуры. Среди них был и Лев Толстой, который в своем письме, опубликованном во французской газете «Матэн» и перепечатанном в «Одесском обозрении» 15 января 1908 г., охарактеризовал намерения германских властей как «бандитский замысел угнетателей». Совершенно иную реакцию закон прусского ландтага вызвал в черносотенно-шовинистических кругах России.