Книги, похожие на «Андрей Кокотюха, Полнолуние»

От кого, как не от евреев — жертв Холокоста — ждать правды о войне? Пусть даже эта правда иногда не в их пользу. Тем сложнее — надо найти в себе мужество рассказать все как было, не приукрашивая подвигов Советской армии и не демонизируя всех, кто жил на территории Германии в злополучных 1941—45 годах. Лицо войны бесчеловечно, и даже герои подчас предстают на фоне ее истории в неприятном свете… Если не боитесь — то новая книга знаменитых русских писателей из Тель-Авива для вас.

Детективная повесть о тонкой грани между добром и злом. «Из каждого человека можно сделать подлеца так, что он и сам этого не заметит…». «В истории нет отрицательных героев, есть — только уроки истории…».

«Павел стремительно сунул руку в карман бриджей и по привычке точно попал пальцами в гладкие кольца трофейного немецкого кастета. Рука знала все самые мелкие детали жестокого инструмента. Сердце зашлось от притаившейся в кастете звериной силы смерти и от горячего предчувствия страшной беды. Кулак инстинктивно сжался, и обтекаемый упор изящной стойки кастета тяжело и призывно впился в сухие подушечки ладони.Майор МГБ, крепко сжимая его плечо и тем самым удерживая, быстро отвернулся и потянул руку к крану, из которого звонкой струйкой бежала вода. Он обхватил тонкими своими пальцами белый керамический вентиль и ловко закрутил его. В то мгновение, когда майор рывком повернул голову назад к Павлу и когда знакомая до боли темно-синяя родинка величиной с горошину, нежно и доверчиво, словно спящая бархатная мушка, очень близко затемнела на его бледном виске, Павел с выдохом выдернул руку из кармана и коротко, метко саданул кастетом в ту самую мушку, что много раз видел во сне…»

За крутой нрав Фёдора Завьялова прозвали «бесова душа». Он получил срок за бытовую поножовщину и должен искупить свою вину. В лагере Фёдор подаёт рапорт: просится на фронт. Его ждут штрафбат и боевое крещение на Курской дуге, он проходит долгой фронтовой дорогой, которая никогда не бывает гладкой. Казалось бы, Победа совсем близко, но судьба опять испытывает Завьялова на прочность.