Книги, похожие на «Анатолий Субботин, Поэты сидели в овраге. Сборник стихотворений»

Эмоциональный настрой лирики Мандельштама преисполнен тем, что критики называли «душевной неуютностью». И акцентированная простота повседневных мелочей, из которых он выстраивал свою поэтическую реальность, лишь подчеркивает тоску и беспокойство незаурядного человека, которому выпало на долю жить в «перевернутом мире».В это издание вошли как хорошо знакомые, так и менее известные широкому кругу читателей стихи русского поэта Осипа Мандельштама. Оно включает прижизненные поэтически сборники автора («Камень», «Tristia», «Стихи 1921–1925»), стихи 1930–1937 годов, объединенные хронологически, а также стихотворения, не вошедшие в собрания.

…И в ритме, переключающем сигналы светофора – красный-желтый-зеленый, – с внезапной, ошеломляющей простотой я понял: Кунносс-есть-Время; неумолимое, щедрое, неподкупное, игривое, вялое, быстротекущее; не допускающее никаких исправлений, подчисток и подтасовок время – чистовик!

Настоящее издание является первым сборником стихов Николая Антропова. Представленные здесь произведения разнообразны и зачастую противоречивы. Именно таким — сложным, неоднозначным, полным намеков и бередящих душу образов — предстает перед нами мир поэта. А иллюстрации Светланы Американцевой помогают проникнуть в самую сердцевину этого необыкновенного мира, увидеть глазами поэта неуловимое и услышать его ушами шепот самих слов.

«Для меня Белый ― это импрессионист слова. Никто другой не может так точно „нарисовать“ происходящее всего несколькими штрихами. Всего пара предложений ― а ты уже видишь все вокруг, слышишь звуки, чувствуешь запахи, даже ощущаешь на себе чьи-то взгляды. Мистика ― в стихах передавать смысл без слов…»Без противоречивой, судорожной, вдохновенной фигуры Андрея Белого невозможно представить атмосферу эпохи, предшествовавшей революции. Ее он призывал вместе с Блоком как возмездие, которое заслужил разваливавшийся царский строй. Вряд ли представлял, на чьи головы обрушатся руины. Обладал необычайным импровизационным дарованием, но без предвидения. Во всех своих подчас ребяческих, наивных порывах, причудливо соединявшихся с глубокой образованностью, Андрей Белый был беззащитно искренен и чем-то напоминал в литературе рыцаря Печального Образа.