Книги, похожие на «Андре Жид, Подземелья Ватикана. Фальшивомонетчики (сборник)»

«Мои религиозные убеждения исключают веру в земное бессмертие, однако и я склонен думать, что человек может по произволу продлить жизнь свою собственную или кого-либо из иных людей. В конце концов страшный закон смерти восторжествует на земле, но борьба с этим законом и даже временная над ним победа возможна. Вопреки мнению Декарта, я думаю, однако, что сила, противоборствующая смерти, не есть наш верховный разум. Я верю, что эта тайная сила заключается в нашей воле…»

В этот сборник вошли классические романы «берлинского» периода творчества Кристофера Ишервуда «Труды и дни мистера Норриса» и «Прощай, Берлин». Сюжет романа «Прощай, Берлин» лег в основу сценария бродвейского мюзикла «Кабаре» и культового одноименного фильма Боба Фосса с Лайзой Минелли в главной роли.Берлин перед приходом к власти нацистов.Здесь пока еще бурлит знаменитая на всю Европу ночная жизнь, рыдает джаз, горят огни кабаре и клубов. Здесь пока еще царят вольные нравы, процветают авантюристы всех мастей и пороки всех окрасов и реки алкоголя текут меж кокаиновых берегов. Здесь пока еще идут настоящие уличные бои между «красными» и «коричневыми», и никому не дано знать, каким будет завтрашний день. И молодые англичане – герои обоих романов Ишервуда – расширенными от наивного изумления глазами наблюдают за пестрым калейдоскопом удивительных лиц и событий, даже не представляя себе, как скоро придет конец этому странному, обаятельному и причудливому декадентскому мирку…

Книга, абсурдность сюжета которой подана с потрясающим правдоподобием и обыденностью. Ее можно интерпретировать как притчу и как сатиру на мир бюрократизма и тотального контроля. Но все новые и новые читатели вслед за землемером К. ищут дорогу в таинственный замок…Перед вами – один из самых неординарных и многогранных романов XX столетия в новом переводе!

«Когда старая графиня Лаваль, удобно развалившись в своем глубоком кресле, заговаривала о Дельфине Монжуа, причем, на ее тонких губ появлялась веселая, чувственная улыбка, ее строгая дочь, многозначительно взглянув на собравшуюся в комнате молодежь, неизменно восклицала тоном предостережения: «Но, мама!»…Графиня умолкала, и на лице ее, цвета слоновой кости, появлялся легкий румянец. Было ли то выражением досады или смущения – неизвестно, но только всю остальную часть вечера она бывала необыкновенно молчалива…»