Книги, похожие на «Максим Горький, Письмо курским красноармейцам»

Книга доктора искусствоведения Б. П. Голдовского впервые раскрывает трехвековую историю русской драматургии театра кукол. В книге также рассказано о западноевропейской кукольной драматургии XVII–XVIII вв.

«Записки кукольного завлита» – книга, рассказывающая о малодоступном закулисье замкнутого мира профессионального театра кукол. Размышления о его прошлом, настоящем и будущем…

Перед вами история российского театра кукол, написанная не столько историком, сколько самой Историей. Здесь почти нет комментариев. Только факты. «Летопись» дает простор для различных трактовок, но одновременно – и жесткие рамки, выйти за которые не волен ни один будущий исследователь, комментатор, не рискующий покинуть пределы истины.Это своего рода фундамент, на котором будут построены здания научных трудов, книг, статей, докладов. А пока их нет, «Летопись» сама по себе является учебником с самым широким адресом.

Уникальный, без преувеличения исторический материал! Где, как не в письмах к своим близким мы можем полностью раскрыться и быть самими собой?В письмах к подруге Эсфири Ицкович, живущей в Баку, Раневская была совершенно искренна. Во-первых, они очень давно знали друг друга и между ними царило полное доверие. Во-вторых, в юности мечтавшая стать актрисой, Эсфирь интересовалась всем, что происходило в мире театра. С ней Раневская могла быть полностью откровенной, поскольку знала, что все сказанное между ними между ними и останется. У Фаины Раневской было мало близких друзей. Кроме того, большинство ее друзей принадлежали к актерскому миру и с ними можно было откровенничать далеко не на все темы.Письма охватывают период с 1931 по 1974 год. Читая их, мы словно проживаем вместе с великой актрисой ее такую нелегкую и такую яркую жизнь. Ее мысли и планы, ее достижения и разочарования, отношение к разным людям… Каждое письмо является своеобразным откровением. Такой Раневской вы еще не знали!

«…Мое имя Вам, вероятно, известно. Для меня, как для писателя, именно смертным приговором является лишение возможности писать, а обстоятельства сложились так, что продолжать свою работу я не могу, потому что никакое творчество немыслимо, если приходится работать в атмосфере систематической, год от году все усиливающейся, травли…»