Книги, похожие на «Александр Пушкин, Пиковая дама (сборник)»

Сюжетная линия произведения разворачивается во времена правления короля Карла X, борьбы с бонапартизмом. Дюма подробно описывает любовные и политические интриги, жертвами которых оказываются главные герои книги – поэт Жан Робер, врач Людовик и художник Петрюс. Разные устремления ведут их по жизни, но их объединяют верность друг другу, готовность прийти на помощь попавшему в беду. Рассказывающий о событиях, далеких от наших дней, роман «Могикане Парижа», как и все произведения высокой литературы, нисколько не потерял своей актуальности. Он неопровержимо свидетельствует, что истинные человеческие ценности всегда сохраняют свое значение.

«Первая любовь» – повесть Ивана Сергеевича Тургенева, рассказывающая о чувствах и связанных с ними душевных переживаниях юного героя, полудетская влюблённость которого пришла в неразрешимое столкновение с драматизмом и жертвенностью взрослой любви. Впервые опуб­ликована в 1860 году.Написана на основе личного эмоционального опыта и событий в семье писателя. Как сам выразился о повести Тургенев: «Описано действительное происшествие без малейшей прикраски… я изобразил своего отца. Меня многие за это осуж­дали, а в особенности осуждали за то, что я этого никогда не скрывал. Но я полагаю, что дурного в этом ничего нет. Скрывать мне нечего».Посвящено П. В. АнненковуГости давно разъехались. Часы пробили половину первого. В комнате остались только хозяин, да Сергей Николаевич, да Владимир Петрович.Хозяин позвонил и велел принять остатки ужина.– Итак, это дело решенное, – промолвил он, глубже усаживаясь в кресло и закурив сигару, – каждый из нас обязан рассказать историю своей первой любви. За вами очередь, Сергей Николаевич.Сергей Николаевич, кругленький человек с пухленьким белокурым лицом, посмотрел сперва на хозяина, потом поднял глаза к потолку.– У меня не было первой любви, – сказал он наконец, – я прямо начал со второй.– Это каким образом?– Очень просто. Мне было восемнадцать лет, когда я первый раз приволокнулся за одной весьма миленькой барышней; но я ухаживал за ней так, как будто дело это было мне не внове: точно так, как я ухаживал потом за другими. Собственно говоря, в первый и последний раз я влюбился лет шести в свою няню; но этому очень давно. Подробности наших отношений изгладились из моей памяти, да если б я их и помнил, кого это может интересовать?– Так как же быть? – начал хозяин. – В моей первой любви тоже не много занимательного: я ни в кого не влюблялся до знакомства с Анной Ивановной, моей теперешней женой, – и все у нас шло как по маслу: отцы нас сосватали, мы очень скоро полюбились друг другу и вступили в брак не мешкая. Моя сказка двумя словами сказывается. Я, господа, признаюсь, поднимая вопрос о первой любви, – надеялся на вас, не скажу старых, но и не молодых холостяков. Разве вы нас чем-нибудь потешите, Владимир Петрович?– Моя первая любовь принадлежит действительно к числу не совсем обыкновенных, – ответил с небольшой запинкой Владимир Петрович, человек лет сорока, черноволосый, с проседью.– А! – промолвили хозяин и Сергей Николаевич в один голос. – Тем лучше… Рассказывайте.– Извольте… или нет: рассказывать я не стану; я не мастер рассказывать: выходит сухо и коротко или пространно и фальшиво; а если позволите, я запишу все, что вспомню, в тетрадку – и прочту вам.Приятели сперва не согласились, но Владимир Петрович настоял на своем. Через две недели они опять сошлись, и Владимир Петрович сдержал свое обещание.

Повесть Алексея Николаевича Толстого об известном мистификаторе и авантюристе Графе Калиостро.В поместье в Смоленской глуши попадает маг и кудесник, переполошивший своими колдовскими умениями всю столицу. Хозяин же усадьбы грезит о женщине со старинного портрета и только таинственный иностранец может помочь ему воплотить мечты в реальность…

«Есть вещи на свете». С этого обыкновенно у нас принято начинать подобные рассказы, чтобы прикрыться Шекспиром от стрел остроумия, которому нет ничего неизвестного. Я, впрочем, все-таки думаю, что «есть вещи» очень странные и непонятные, которые иногда называют сверхъестественными, и потому я охотно слушаю такие рассказы. По этому же самому, два-три года тому назад, когда мы, умаляясь до детства, начали играть в духовидство, я охотно присоседился к одному из таких кружков, уставом которого требовалось, чтобы в наших собраниях по вечерам не произносить ни одного слова ни о властях, ни о началах мира земного, а говорить единственно о бесплотных духах – об их появлении и участии в судьбах людей живущих. Даже «консервировать и спасать Россию» не дозволялось, потому что и в этом случае многие, «начиная за здравие, все сводили за упокой…»