Книги, похожие на «Иван Тургенев, Переписка»

«Пользуясь отпуском одного из моих людей, который направляется в ваши края, чтобы написать вам, мой милый кузен, я беру в то же время на себя смелость рекомендовать вам этого бездельника. Это славный парень; вы без сомнения сумеете его использовать. Он умеет найтись во всех обстоятельствах, у него удивительная выдержка и мне бы хотелось чтобы сын ваш именно в этом походил на него, потому что ваш Полидор будет темой моего письма, так как мое собственное здоровье прекрасно, а годы предохраняют меня от того рода приключений, к которым он более чем склонен…»

Жизнь Натальи Алексеевны Огаревой-Тучковой (14 августа 1829 года, село Яхонтово Пензенской губернии – 30 декабря 1913 года, село Старое Акшино Пензенской губернии) неразрывно переплелась с судьбами Герцена и Огарева, с которыми ее связывали близкие и во многом трагические отношения. В 1876 году вернувшись в Россию после долгих лет эмиграции, она написала воспоминания, живо и безжалостно рассказав в них о себе и о людях, с которыми свела ее жизнь. Среди ее знакомых и друзей были замечательные личности: Тургенев, Гарибальди, Бакунин, Гюго…Перед вами не академическое издание, а книга для чтения с минимальным, но необходимым справочным материалом. Сознательно укрытые за туманной завесой, а то и вовсе не понятные обстоятельства этой поистине роковой судьбы мы постарались прояснить, разместив в конце издания статью, написанную историком литературы Михаилом Осиповичем Гершензоном после смерти Натальи Алексеевны: ему довелось повидаться с ней лично.

«Две зимы в провинции и деревне» были задуманы мемуаристом как продолжение «Замечательного десятилетия». Однако продолжение мемуаров так и не было написано. Остались лишь наброски, которые Л.Н. Майков в предисловии к сборнику «П. В. Анненков и его друзья» назвал, довольно точно охарактеризовав их специфическое назначение, «памятными заметками». Мемуарист делал эти заметки для себя, рассматривая их, очевидно, в качестве заготовок для будущей большой работы.В этих заметках для себя, заготовках для будущего мемуарного полотна Анненков гораздо откровеннее, чем остался бы, вероятно, в окончательно готовом для печати тексте. Конспект сохранил субъективные оценки Анненкова, которые скорее всего он убрал бы в процессе работы. Анненков здесь гораздо более «темпераментен», чем в «Замечательном десятилетии», например. Резка характеристика И. Панаева, который назван «большим вралем» и по отношению к которому употребляется даже слово «низость». Сурова и исторически несправедлива оценка деятельности Герцена и его хотя и «блестящего», но, считает нужным добавить Анненков, вместе с тем и «фальшивого ума».

«…Мнительный по природе Гоголь настолько вдруг упал духом, что, уткнувшись в свой плащ, почти не глядел уже по сторонам. Да правду сказать, и глядеть-то было не на что: от заставы вплоть до Обуховского моста попадались только там да сям убогие, одноэтажные домишки, разделенные между собою длиннейшими заборами и пустырями. Пробивавшийся сквозь замерзшие окна этих домиков скудный свет был единственным уличным освещением, если не считать натурального освещения бесчисленных звезд, все чаще и ярче проступавших в вышине на темном фоне неба…»