Книги, похожие на «Жан-Люк Марьон, Перекрестья видимого»

Было время, когда кино еще не было, но уже была фотография. Фотографы первыми научились извлекать из реальности фрагменты нематериальной видимости и превращать их в магические изображения-объекты. С фотографией человек обрел способность свободной манипуляции видимым. И теперь, в согласии с его желанием, действительность могла послушно складываться в любые повествовательные ряды, выстраиваться во всевозможные сюжетные перспективы. Ее объективность перестала отличаться от человеческой субъективности.Чудесная игрушка, извлеченная из сердцевины природы посредством технического остроумия, фотография сместила вектор познания с глобально метафизической – религиозной и абстрактно-философской – проблематики к проблемам социального и личностно-психологического характера, то есть радикально изменила саму общеязыковую эпистему. Потому, поворачиваясь лицом к истории фотографии, мы неизбежно упираемся взглядом также и в основы современного опыта визуальности. За рамками этого взгляда останутся первые 60 лет фотографии: ее детство, пришедшееся на XIX столетие, первоначальные опыты фотографического самоопределения. Мы начинаем с отрочества – с рубежа XIX и XX□веков.Автор рассматривает основные тенденции (субъективные художественные поиски в 1900-х, «роман» фотографии и власти в 1930-е, два десятилетия фотографии, отмеченные знаком войны – 1910-е и 1940-е годы) и комментирует их, находя параллели в развитии фотографии разных регионов мира. В 1930-е он сравнивает ситуацию в фотографии СССР и США, в 1960-е – фотографии США и Франции, Японии, в 1990-е акцентирует внимание на восточноевропейской фотографической ситуации. В каждом десятилетии он находит некое новаторство, связанное с технологическим развитием цивилизации вообще и фотографии в частности, но наиболее интересны ему культурологические аспекты истории этого медиума.

Что скрывается за гротескной, местами комичной эстетикой Иеронима Босха? Какое отношение к современному ему обществу художник выражал через свои эксцентричные сюжеты? Чем инфернальное Средневековье Босха так цепляет нас? Откуда на холсте появился беременный император и почему, наконец, совы – не то, чем кажутся? Ответы на эти интригующие вопросы – на страницах этой книги, глубокого и насыщенного исследования творчества нидерландского мастера.Легенда мировой живописи, Босх прославился не столько как талантливый рисовальщик, но как искусный мистификатор, изобретатель собственного живописного языка, в котором низменное переплетается с возвышенным, порочное безжалостно обличается, а повседневное и «нормальное» извращается в макабрической пляске. Познать Босха – значит заглянуть в сознание средневекового человека, понять, над чем он смеется, чего боится, что презирает, а перед чем благоговеет. Подобрать ключ к витиеватому символизму художника удалось Валерии Косяковой – автору нашумевшей книги «Апокалипсис Средневековья», кандидату культурологи, преподавателю РГГУ и сотруднику Центра визуальных исследований Средневековья и Нового времени.