Книги, похожие на «Роберт Льюис Стивенсон, Павильон на холме»

Пьеса написана в 1892 году. Ее постановка планировалась в театре Поля Фора, но театр закрылся, и пьеса была поставлена соратником Фора Орельеном Мари Люнье-По (1869–1940), актером, режиссером, мемуаристом, на сцене созданного им театра «Эвр» («Творчество») в 1893 году.Это произведение Метерлинка, принятое публикой довольно холодно, вскоре стало особенно популярным благодаря тому, что оно привлекло внимание целой плеяды замечательных композиторов рубежа веков; так, была создана Симфоническая сюита Габриэля Форе (1845–1924) в 1898 г., Лирическая драма Клода Дебюсси (1862–1918) в 1902-м, Симфоническая поэма Арнольда Шёнберга (1874–1951) – 1903 г., Музыкальная сюита Яна Сибелиуса (1865–1957) – 1905 г. и др. Особенно популярной стала музыка Дебюсси, хотя Метерлинку она не понравилась.В России «Пелеас и Мелисанда» была впервые сыграна 10 октября 1907 года в театре В. Ф. Комиссаржевской на Офицерской в переводе В. Брюсова. Считается, что эта режиссерская работа В. Э. Мейерхольда была неудачной, о чем, например, писал А. Блок в специальной статье. Переводчик пьесы, также не обходя вниманием недостатки спектакля, тем не менее с восторгом писал об игре Комиссаржевской, создавшей поэтичнейший образ героини.

«Мой сожитель уехал. Мне приходилось ночевать одному в нашей юрте.Не работалось; я не зажигал огня и, полулежа на своей постели, незаметно отдавался тяжелым впечатлениям молчания и мрака, пока короткий северный день угасал среди холодного тумана. Последние слабые лучи понемногу уходили сквозь льдины окон из небольшой юрты; густая тьма выползала из углов, заволакивала наклонные стены, которые, казалось, все плотнее сдвигаются над головой. Несколько времени маячили еще в глазах очертания стоявшего в середине юрты громадного камелька…»

«Приезжая на лето в Журавлевский завод, я прежде всего отправлялся к дьячку Фомичу, который жил рядом со мною, – обыкновенный ход был огородами: перемахнешь через низенькое «прясло» – и сейчас на территории Фомича. Здесь прежде всего бросалась в глаза старая, покосившаяся баня, вся испятнанная пулями и дробью, точно оспой. Особенно пострадали банные двери с нарисованным на них черным пятном, тем более что в трудную минуту Фомич выковыривал засевшие в две-, рях пули и пускал их снова в дело. Нужно сказать, что эта злополучная баня стояла как раз на меже с нашим садом, и пули Фомича свободно могли летать в чужой огород, но на это последнее обстоятельство как-то никто не обращал никакого внимания, тем более что Фомич на весь завод пользовался репутацией хорошего стрелка…»