Книги, похожие на «Павел Верещагин, Память. Моим дорогим родителям посвящаю»

В этой книге знаменитый математик Владимир Мазья рассказывает о первых тридцати годах своей жизни. Он – член Шведской, Шотландской, Грузинской Академий Наук и лауреат нескольких международных премий.Ему принадлежат более 500 научных статей и 40 монографий.Владимир Мазья также автор трех книг сказок для детей и взрослых.

«Повесть о пережитом» Бориса Николаевича Христенко (1919–1998) была задумана как книга воспоминаний: о родителях, детстве, школьных годах, друзьях, работе, семье… Автор провел детство и юность с семьей в Харбине, где его отец устроился работать на КВЖД. В 1935 году он вместе с родителями и братом вернулся в СССР в надежде на новую счастливую жизнь. В 1937 году вся семья была арестована. Бориса Христенко ждали десять лет лагерей и еще десять лет тяжелой жизни бывшего заключенного, до реабилитации 1958 года. На страницах воспоминаний – колоритные зарисовки из жизни Харбина 1920–1930-х годов, где соседствовали русские (работники КВЖД и эмигранты) и китайцы; сцены лагерной жизни; подробности организации рабочего процесса на советских предприятиях 1950-х годов. Это книга о способности выживать, о вере в себя, о надежде и любви.

История как рассказ о прошлом всегда находится в точке скрещения искусства и политики. С тех пор как история стала наукой, она опасно приблизилась к политике. Это заставляет задаваться вопросом: кому или чему служит история, кому или чему – историк? Петр Крупников, как и другой знаменитый историк Никколо Макиавелли, родился во Флоренции и, вероятно, унаследовал от него основную тему своих научных интересов – «власть и общество», «личность в истории». По своей культуре мышления Петр Крупников ближе к французской школе «Анналов», которая, чтобы понять ход истории, обращается к исследованию ментальностей, к человеческим характерам, социальному статусу и мировоззрению. Для него история – не только знание о прошлом, но сумма интеллектуальных опытов, не учитывая которые мы сужаем понимание и сегодняшней нашей жизни, свою способность разумно действовать в современных ситуациях.Масштаб личности и значимость научных изысканий Петра Крупникова только сейчас могут быть оценены по достоинству русским читателем. В научных кругах Латвии и Германии, в университетской среде, Крупников был популярен не менее, чем Лев Гумилев в России, благодаря своему выдающемуся дару лектора. Он умел оживить прошлое в настоящем, его лекции воспринимались как законченные произведения искусства. Свои мемуары на исходе жизни он диктовал по просьбе сына своей бывшей студентке Дагмаре Бейтнере. Их текст был обработан Гунтой Страутмане, переведен с латышского Роальдом Добровенским и теперь представлен вниманию русского читателя.