Книги, похожие на «Николай Лесков, Острых вещей в дар предлагать не следует»

Комедия «Провинциалка» принадлежит к числу тех немногих драматических произведений Тургенева, которые, войдя в репертуар русских театров в самом начале пятидесятых годов XIX в., продолжают жить на столичной и провинциальной сцене до наших дней. Определяя на основании предшествующего изучения театра Тургенева место «Провинциалки» в ряду других его «сцен и комедий», автор первой советской истории русского театра, С. С. Данилов, пишет, что вместе с «Где тонко, там и рвется» и «Вечером в Сорренте» «Провинциалка» особенно выразительно характеризует новаторские тенденции Тургенева «порвать с внешней занимательностью ходульного водевильного репертуара, противопоставив ему комедийную пьесу, бессюжетную, интимно-психологическую, полную внутреннего движения, скрытого за недомолвками и полунамеками».

Россия блистательной эпохи Екатерины II. Граф Калиостро, тайные ордена масонов и розенкрейцеров внедряют опасные мистические учения в умы высшего русского общества, что грозит утерей истинной веры и духовной гибелью. Потому что волхвы – это люди, владеющие тайными знаниями, достигнутыми без Божьей помощи, а значит их знания могут завести человечество в преисподнюю.

«…Я вам, товарищ Горьков, очень смешное расскажу про себя: чего мне невтерпеж хотелось – так это графиню бы какую-нибудь, чтобы с ней поспать. Долго искал, даже во сне видел высокая, белая, глаза фактические и – во всем твердость…»

«Когда я думаю о С. Ю. Витте, мне всегда вспоминается индусский бог Вишну…Надеюсь, цензура не обидится?Если один – граф, то ведь и другой тоже бог…»

«В те времена, когда из Петербурга по железной дороге можно было доехать только до Москвы, а от Москвы, извиваясь желтой лентой среди зеленых полей, шли по разным направлениям шоссе в глубь России, – к маленькой белой станции, стоящей у въезда в уездный город Буяльск, с шумом и грохотом подкатила большая четырехместная коляска шестерней с форейтором. Вероятно, эта коляска была когда-то очень красива, но теперь являла полный вид разрушения. Лиловый штоф, которым были обиты подушки, совсем вылинял и местами порвался; из княжеского герба, нарисованного на дверцах, осталось так мало, что самый искусный геральдик затруднился бы назвать тот княжеский род, к прославлению которого был изображен герб…»