Книги, похожие на «Игорь Середенко, Одесские хроники»

«Утро как утро.Уколы, капельницы, перевязки, обработка швов.Я почти закончила.– Игнат Захарович, повернитесь, пожалуйста, на бок, – попросила я белого, как лунь, но чрезвычайно шустрого деда, лежавшего на койке возле окна.Он с готовностью подчинился, задрав рубаху и оголив тощий зад.Протерев ваткой со спиртом место укола и шлепнув по нему, я воткнула иголку.Он даже не пискнул. Герой.Я ввела лекарство и выдернула шприц, зажав ранку.– Все. Держите ватку.Дед Игнат перевернулся на спину, даже не подумав прикрыться рубахой.Эксгибиционист хренов.– Олечка, пощупайте меня. По-моему, у меня температура. И внутри все просто встает дыбом, – поделился со мной дед Игнат. – Как вы думаете, Олечка, это серьезно?»

Сборник произведений Ольги Берг, состоящий из повестей «Суккуб» и «Метаморфозы», станет вашим проводником в мире готики и мистики, сверхъестественного и загадочного, пугающего и таинственного. Любовь, интриги, верность и предательство, постижение самого себя и окружающей действительности – все это происходит на фоне как средневековых декораций, так и современного, хорошо знакомого нам антуража.

В сборнике прозы Алана Черчесова представлены тексты разных лет – от дебютного рассказа начинающего писателя до свежих проб пера маститого автора, чей творческий почерк непредсказуемо и постоянно меняется, но, странное дело, остается при этом легко узнаваемым, ярким, уверенным, неповторимым. Виртуозно владея оттенками стилей и жанровым многообразием, Черчесов свободно перемещается в литературно-географических координатах пространства и времени, приглашая нас отправляться вслед за сюжетом то в суровые горы Кавказа, то в столицу России, то в деревушку на юге Болгарии, то в Монте-Карло, то в Мексику. В его повестях и рассказах XIX век органично соседствует с нынешним, вечность – с минутой, притча – с легендой, драма – с романтикой, юмор – с трагедией, а любовь и надежда – с печалью. Проза на всякий читательский вкус – при непременном условии, что вкус этот точно имеется.

Шум ливня воскрешает по углам салют мимозы, гаснущей в пыли. И вечер делит сутки пополам, как ножницы восьмерку на нули — а в талии сужает циферблат, с гитарой его сходство озарив. У задержавшей на гитаре взгляд пучок волос напоминает гриф. Книга содержит нецензурную брань.