Книги, похожие на «Сергей Аксаков, «Обриева собака», «Дипломат», «Новый Парис», «Семик»»

«Одна из московских злоб дня – „пертурбации“ в Художественно-общедоступном театре.– Дело рушится!Это „известие о смерти сильно преувеличено“.– В деле раскол. Это ближе к истине…»

«„Мне не смешно, когда фигляр презренный – пародией бесчестит Алигьери“, – восклицает у Пушкина Сальери. И этот крик негодования понятнее, человечнее, чем олимпийский, веселый смех полубога Моцарта. Нет, не смешно, а горько и больно, когда искажают и унижают дорогую мысль, заветную идею, особенно под видом ее защиты. Лучшие умы нашего времени мечтают о том, чтобы сценическое представление вновь стало священнодействием, как то было в древней Элладе. На страницах „Весов“, в сильных и убедительных статьях, развивал эту мечту Вяч. Иванов. Он указывал между прочим, что в ней заложена другая, большая надежда: в ней намечен путь от нашего современного, келейного, „малого“ искусства – к искусству „великому“, всенародному. И не смешно, когда эту проповедь подхватывают непрошеные радетели, не понимающие ее смысла, оскорбляют ее нелепыми доводами и неверными выводами, делают смешной в бессвязном пересказе…»

«В 1613 году, в то самое время, когда Россия готовилась с честью выйти из затруднений, созданных неблагоприятными условиями Смутной эпохи, – в Лондоне, в один из дождливых зимних дней, замечалось на улицах какое-то особенное, усиленное движение. Целые толпы самого разнообразного люда спешно и оживленно шли по тому же направлению, куда медленно ползли, громыхая и стуча, огромные, неуклюжие колымаги знати, запряженные четвернею белых лошадей, покрытых яркими попонами. То и дело раздаются громкие, повелительные голоса скороходов, расчищающих место для экипажа леди. Группа офицеров, сверкая полированною сталью своих кирас, следует по сторонам и сзади, верхом на тяжелых андалузских конях…»

«Франческа да-Римини так рассказывает в „Божественной комедии“ о любви к Паоло, о смерти:– Однажды мы читали историю Ланчелота, вдвоем и беззаботно. Одна строка нас погубила! Когда мы прочли, как этот страстный любовник покрыл поцелуем улыбку на устах, которые он обожал, – тот, кого даже здесь никогда не разлучат со мной, весь дрожа, прильнул поцелуем к моим устам. Книга и тот, кто ее написал, были нашими могильщиками, – и в этот день мы больше не читали…»