Книги, похожие на «Николай Александрович Добролюбов, Об издании «Современника» в 1859 году»

В размышлениях Ф.М.Достоевского о русской литературе находят отражение те же философские, социальные и нравственные идеи, которые легли в основу его великих романов. Точные и глубокие суждения писателя о Пушкине, Некрасове, Льве Толстом, о Гоголе и Белинском дают ключ к пониманию того, что составляет суть русской литературы не только как явления художественного, но и как пути духовного подвижничества.

Осенью 1855 г. Тургенев обещал M. H. Каткову принять участие в основанном им журнале «Русский вестник». 28 ноября/10 декабря 1855 г. писатель сообщил Каткову, что он готовит для его журнала рассказ «Призраки» и надеется завершить его к новому, 1856 году. В объявлении об издании «Русского вестника» на 1856 г. Катков, в числе прочих произведений, которые должны быть напечатаны в журнале в течение года, назвал и «Призраки» Тургенева.Однако, увлекшись новым замыслом, Тургенев оставил работу над «Призраками» и написал повесть «Фауст», появившуюся в октябрьской книжке «Современника» за 1856 г. Катков принял повесть «Фауст» за ненаписанные еще «Призраки» и в объявлении об издании «Русского вестника» на 1857 год публично обвинил Тургенева в том, что он не выполнил взятые на себя обязательства и напечатал в «Современнике» повесть, обещанную ранее ему.

«Давно, в каких-то заметках о русской литературе, я говорил, что у нас, собственно, литературы нет и не было, а были только литераторы. Это верно, хотя и не совсем. С первого взгляда, действительно, кажется, что „литературы“ в западном смысле, то есть определенного, связного, культурного течения, в России не было. Вырастали отдельные личности; и кто расцветал вопреки окружающей среде – должен был иметь силы громадные. Достоевский умел сделаться Достоевским, но надо было, чтоб он умел еще выдержать каторгу. Сколько бы мы ни забирались „в глубь истории“ литературы – мы не найдем ни одного мало-мальски видного писателя (ни одного!), которому не приходилось бы тратить силы на борьбу вот с этими „каторжными“ обстоятельствами. Эмпирика, конечно; но ведь чего-нибудь же она стоит, особенно если это „помимо всего прочего“…»